легко шагаю по пыльной дороге, пересекаю школьное футбольное поле, где пара подростков с навязчивым упорством по очереди загоняют друг другу голы. Молодые идиоты, должно быть, полагающие, что будут жить вечно.
В лифте сильно пахнет духами. Кто-то юный и красивый, с полным комплектом зубов и без варикозного расширения вен на ногах стоял здесь всего несколько секунд назад.
Вадик встречает меня в трусах с Бивисом и Баттхедом. На шее болтается какой-то амулет.
– Смотри, что мне подарили! – радостно заявляет он с порога. Я пожимаю его нежную ладонь и не говорю ни слова.
– Это от сглаза, – интимно улыбаясь, говорит Вадик, – мы с Оксаной познакомились вчера в «Северном льне». Сидели часа три, и пили пиво, ничего другого она не употребляет. А потом подарила мне эту фигнюшечку. Она верит во все это, правда, верит.
– Да? – неопределенно переспрашиваю я.
– Ей шестнадцать лет, представляешь?
– Ты в два раза ее старше.
– Это же класс, – улыбается Вадик, – ты будешь пить чай с розовыми лепестками?
– Конечно.
– Ты трахнул эту Оксану?
– Пока нет, – кричит Вадик из кухни, – ей нужно было домой, и я посадил ее на такси.
Я прохожу в комнату. На ковре нет ни соринки, наверное, он действительно только что его пылесосил. Музыкальный центр беззвучно мигает помпезным индикатором. Это единственная дорогая вещь в комнате, а прежде Вадик, говорят, жег стодолларовые банкноты в пепельнице за здорово живешь. До того, как его посадили.
– Пойдем на кухню, Стас, – говорит Вадик, появляясь в дверях.
– Пойдем, – соглашаюсь я, – я же хотел рассказать тебе одну важную вещь.
Мы пьем чай с запахом розовых лепестков из граненых стаканов в подстаканниках, заставляющих ностальгически вспоминать о чистых и хорошо пахнущих поездах, отправляющихся на север.
– Мы с Леной расстались, – говорю я. – От меня ушла жена.
Вадик выдерживает театральную паузу и, причмокивая, отпивает большой глоток кипятка.
– Поздравляю, – отвечает Вадик. Он отставляет стакан и, приподняв очки, трет глаза. – Вот что я тебе скажу, Стасик, – начинает было он, но умолкает, задумавшись о своем.
Насколько я знаю, со своей женой Вадик развелся еще три года назад. Трудно сказать, переживал ли он эту потерю, но о прошлом теперь говорит легко, без боли и сожаления о несостоявшемся будущем. Она ушла от него, когда один из районных судов нашего города должен был вынести окончательное решение по делу о мошенничестве, в котором Вадик фигурировал как главный злоумышленник.
Он умудрился продать девятиэтажный дом, представляете? Позднее, он всегда уточнял, что не весь дом, а лишь большую часть квартир, но мне на это было насрать. Девятиэтажный дом – это все-таки не детская забава. Ему не повезло, он так и не состоялся как любимец колеса Фортуны; одна из общественных организаций, кажется, Детский фонд, подала иск,
