ты – трусишка!
Она чмокнула меня в щёчку и засмеялась, утёрла мои слёзы горячими пальцами и повторила:
– Трусишка, ты храбрая трусишка. В пещеру пошла, когда отец ничего не понимал, убить мог, а ты сразу кинулась его спасать. Я видела на записи.
– А ты тоже смотришь записи с моей жизнью?
– Да. Отец… он сказал… учись жить.
– Мари, это же ужас, как можно по мне учиться жить!
– Рина, я видела всё… как ты терпела боль…
– Мари, а вот об этом я совсем не хочу вспоминать…
– Это я тоже видела. Фиса права, ты всю боль несла сама, ни с кем даже говорить не хочешь. Почему?
Мари прижалась ко мне, обняла и даже осмелилась погладить по голове.
– Боль не то чувство, которым делятся. Радость, счастье, любовь – этим надо делиться, а боль… она всего лишь боль. За болью только Пустота.
И вдруг Мари задала вопрос, от которого я вздрогнула:
– Рина, ты не хочешь, чтобы отец заполнил твою пустоту? Потому что боль из-за него?
Мари смотрела на меня чистым и ясным взглядом, в котором уже была тоска о невозможном – ведь если я его не могу простить, значит, и любить не могу. Ответить было сложно, я молчала, и она заплакала.
– Мари, дело не в боли.
– А в чём?
– Мы очень разные, ему сложно со мной… а мне с ним.
– Но ты ведь не уйдёшь?
Я с сомнением посмотрела на неё, интересно, а как она это представляет, как вообще можно от такого как Амир уйти? Она поняла меня и сразу успокоилась, выдала свой вердикт:
– Отец научится.
– Чему?
– Жить с тобой.
Удивительная девушка, истинная дочь своего отца – она сразу ищет выход из любого положения. Размышления о состоянии безнадёжности наших отношений с Амиром длились несколько минут: как только она поняла, что есть надежда на то, что они в принципе возможны, и дело только в моих сомнениях, сразу назначила отца ответственным. Именно его, не меня, странно, но мне позволено всё, а он должен учиться и искать подходы ко мне.
– Мари, я счастлива, что ты есть.
– Я?
Удивление было таким искренним, что я чмокнула её в щёчку.
– Ты. Я бы не смогла выдержать всего, что случилось, если бы не ты и… Фиса.
Глаза Мари сразу потемнели, и она вздохнула.
– Мари, Амир ничего ей не сделает.
– Фиса предала его.
Теперь наступила моя очередь вздыхать – предала. Я сильнее прижала её к себе, постаралась прикрыть собой. Как же мне хочется защитить эту удивительную девушку от жизненных трагедий, вот таких, когда сердце болит от поступков очень близких тебе людей.
– Амир должен понять, что она проходит тот же путь, что и он.
– Какой?
И сразу внимательный взгляд яркой голубизны.
– Фиса
