заявил: «Что это согласились вы искусить духа господня? вот входят в двери погребавшие мужа твоего; и тебя вынесут» (5: 9). Женщина тоже упала замертво к ногам апостолов от пережитого ужаса, и молодые люди похоронили ее рядом с мужем.
Мораль сказания ясна. И прежде всего бросается в глаза разительное несоответствие между преступлением и наказанием, свидетельствующее о совершенно извращенном понятии справедливости. Тут нет и намека на проповедуемые христианством любовь к ближнему, братство, снисхождение и всепрощение. А есть только бескомпромиссный фанатизм и безудержная жестокость. Когда у Иисуса спросили до семи ли раз прощать людям их прегрешения, тот ответил, что не до семи, а до семижды семидесяти, т. е. до 490 раз. Как же непосредственный преемник Христа мог беспощадно расправиться с людьми, которые по существу даже не совершили никакого преступления?!
Можно применить это соображение Порфирия к масштабам несравненно более широким. В дальнейшей истории христианства нетерпимость к инакомыслящим, беспощадная свирепость в отношении всех, с кем столкнули «всепрощающих» христиан их материальные или иные интересы, стали нормой поведения последователей евангельского Христа. Может быть, так получилось в ходе истории вопреки тому, что внушал людям Иисус Христос? Некоторые основные элементы евангельского учения противоречат не только заповеди всепрощения, но и элементарным требованиям справедливости. Христос угрожает тем, кто в него не верует, вечными муками, а в другом месте он тот же Христос говорит: «Какой мерой мерите, и вам будут мерить» (Мтф. VII, 2). Если Христос намерен наказать в меру, а всякая мера ограничена пределом времени, то какой смысл имеют угрозы вечными муками? И действительно, невозможно представить себе, чтобы новозаветное учение о вечных адских муках могло быть как-нибудь согласовано с евангельскими же призывами к любви и всепрощению.
Может быть, суровое наказание, постигшее новообращенных христиан, было проявлением вполне понятного негодования людей, отличавшихся чрезвычайно строгими нравами и исключительным бескорыстием. Такие люди могли прийти в возмущение от того, что в их кристально чистое сообщество 4втерлась пара жуликов, попытавшихся сразу же после крещения утаить от общины часть своего богатства, нарушая таким образом назорейский принцип общности имущества.
Но в самом ли деле отношения внутри общины назореев были столь идеальными? Уже последующие фразы в «Деяниях апостолов» заставляют нас усомниться в этом. Назореи отнюдь не были так безукоризненны в материальных вопросах, как могло бы показаться на основании непримиримой позиции св. Петра.
Но передадим слово самому автору «Деяний апостолов»: «…Произошел у еллинистов ропот на евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей. Тогда двенадцать апостолов, созвав множество учеников,
