и твое послание дойдет по адресу. Тут же прилетят инопланетяне и тебя освободят.
– Идея неплохая, – согласился Роман. – Но тебе еще надо вернуться. А я так понимаю – ты не знаешь, как это сделать.
– Ты, главное напиши, а как уже вернуться это моя забота.
– В тот день, когда ночь новолунием зиждется, спустился ко мне ангел небесный и длань свою возложил на мое плечо левое, дабы демона согнать и наставить меня на путь истинный, – монотонно завыл юродивый. – И просветлел я разумом своим да сердцем воспылал…
– Да заткнись ты, скотина! – прошипел Роман.
– Ыгы, ыгы, Воистину так, и обрящется всё во веки веков и отныне, – пробормотал псих и затих.
– Как он меня достал! – Роман обхватил голову ладонями. – Среди ночи поднимается и вот такую пургу несет. С ума можно сойти! Я вернусь отсюда на родину полным идиотом. Как я буду управлять своим государством?
– Ничего страшного, – съехидничал я. – Психи зачастую и управляют государствами.
– Нет! – Роман в ужасе округлил глаза. – Как ты можешь такое заявлять! Ты не прав! Здесь на планете Земля великим государством СССР управляют достойные и мудрые люди! Великим вождем после Сталина стал гениальный полководец Жуков Георгий Константинович! Он сделал из этой страны величайшее государство мира. Теперь СССР весь мир в кулаке держит. Вот так.
Роман сжал кулак. В темных глазах его сверкнул огонь.
– А сегодня вождь этой страны это Сергей Николаевич Жуков! – вдохновенно продолжил Роман. – Это внук Георгия Константиновича и мудрый вождь всего советского народа. Когда я вернусь на свою планету, то обязательно установлю дипломатические связи с СССР. А хочешь, я тебя возьму с собой? Вижу, что ты умный человек. Я назначу тебя своим первым советником.
– Не знаю. Надо все хорошо обдумать, – устало произнес я.
– Конечно, конечно, – закивал Роман. – Это очень серьезный шаг.
– Я протестую! Я решительно протестую против оскорбления чувств умалишенных! – неожиданно послышался истошный вопль из глубин палаты. – Я за срочное принятие закона о защите чувств и достоинства умалишенных! Я протестую!
Санитары стремительно сорвались с места и понеслись по проходу. У одного из них я успел заметить в руках объемную смирительную рубашку.
– Опять правозащитник Леха буйствует, – пояснил Роман. – Неизлечим.
– Мои братия и сестры по разуму! – забеспокоился юродивый. – Размышление есть попытка мыслей надсадных познать, то, что уму недоступно в силу помрачения полного. И тонет оный в ложном знании, как в жиже навозной, И кажется ему слепцу, что оный разумен да велик во познании своем, а на деле бельмами незрячими по сторонам крутит, да лбом твердым во стены долбится.
– Ужин! – послышался зычный вопль со стороны входной двери. Он спас меня от общения с сумасшедшими.
Я резко
