в нем воины-степняки, а в экономике главную роль играло скотоводство. Кроме домашней обстановки скифов, фигурок людей и скота, пектораль показывает нам и диких зверей. Эти образы говорят не столько о реалиях Северного Причерноморья, сколько о том, каким этот край Ойкумены рисовало эллинам воображение: львы и леопарды нападают на вепря и оленя, крылатые грифоны (полульвы-полуорлы, самые грозные обитатели греческих мифов) терзают лошадей – важнейших для скифов животных. Пектораль таким образом служит великолепным символом не только греческой культурной экспансии, но и взаимопроникновения греческого и скифского миров в Понтийских степях.
Вековое смешение культур позволило Геродоту, уроженцу Галикарнаса, собрать такие сведения об этом народе, каких никогда не дали бы нам раскопки. Один из ярких примеров – скифский миф о происхождении своего народа. В “Истории” Геродота мы читаем его в таком варианте: “По рассказам скифов, народ их – моложе всех”. Кочевники верили, что прародителями их были Таргитай и трое его сыновей. “В их царствование на Скифскую землю с неба упали золотые предметы: плуг, ярмо, секира и чаша”. Два старших брата хотели было взять эти дары, но те объяло пламя. А вот при младшем огонь погас, и он стал их владельцем и первым правителем нового народа. От него якобы произошли царские скифы, племя, которое властвовало над Понтийскими степями и хранило те самые упавшие с неба драгоценности. Вероятно, скифы считали себя коренными жителями этих земель – иначе не утверждали бы, что Таргитай родился от Зевса, как назвал по-гречески этого бога Геродот, и дочери Борисфена, самой полноводной реки в их стране. Интересно и то, что предкам скифов упало с неба не только ярмо, но и плуг – недвусмысленный символ оседлой жизни.
Описывая скифов, Геродот разделяет их на кочевников и земледельцев, отводя каждой группе свою экологическую нишу к северу от Понта Эвксинского. На правом берегу Борисфена, немного выше Ольвии – главными информаторами автору “Истории” служили, по-видимому, местные колонисты и те, кто наведывался в этот город, – упомянуты каллипиды. Скорее всего, они были смешанного, греко-скифского происхождения. Дальше, вдоль берегов Тираса (Днестра) и за степью, которой владели царские скифы, живут алазоны (ализоны), что “ведут одинаковый образ жизни с остальными скифами, однако сеют и питаются хлебом, луком, чесноком, чечевицей и просом”. Еще севернее, на просторах нынешней Правобережной Украины, Геродот помещает скифов-пахарей[3], которые сеют зерно на продажу (он их так назвал, очевидно, по созвучию самоназвания с греческим словом “георг” – хлебопашец). На левом же берегу Днепра, по Геродоту, обитали скифы-земледельцы, которых жители Ольвии называли борисфенитами. Он указывает, что жители далеких северных окраин Скифии заметно отличались от тех, кто населял Понтийские степи.
Почвы на побережье главной скифской реки автор “Истории” расхваливает как одни из самых богатых в мире, воздавая
Этноним. Перевод Ф. Г. Мищенко.
