подумал «Тебе бы надзирательницей в исправительно-трудовой колонии или игуменьей в женском монастыре служить, чтобы монашки не грешили. Эх, нет на твою голову Декамерона и Казанова».
Но благоразумно промолчал, как застоявшийся жеребец, переминаясь с ноги на ногу.
– А ты, красавица писаная, поняла?– с самодовольством обратила она взор на смущенную Ласку.
– Не ты, а вы,– поправила ее Наташа.
– Ты, вы, я гляжу, шибко шустрая, палец в рот не клади, откусишь, – насупилась вахтерша.– Возьмешь, хлопец, такую в жены упрямую и горя намыкаешься. В карман за словом не полезет.
– Это не ваша забота,– сухо ответил Муравич.
– Ну, ладно, ступайте, надоели мне, как горькая редька,– махнула она рукой и, завидев очередную парочку. Они, не мешкая, прошли мимо вахтерши, а она снова заблокировала вертушку. По лестнице поднялись на второй этаж, где вдоль длинного коридора – комнаты с номерами на дверях.
– Эдик, а почему ты меня называешь Натали? – спросила Ласка.
– Так Пушкин называл свою возлюбленную Наталью Гончарову, впоследствии ставшую его женой.
– Ты же не поэт и не писатель?
– Мы должны равняться на великих, чтобы хоть немного приблизиться к ним! – с оптимизмом произнес студент. – Кстати, у Александра Сергеевича побывало в постели не меньше ста прелестниц. А я – однолюб, мое сердце, тело и душа принадлежат только тебе одной.
– Ой, не лги! А твой роман с Катей, а еще раньше с Мариной, которую ласково называл морской красавицей, своей Ассолью?
– Это было до встречи с тобой. Они остались в прошлом, пройденный этап и возврата назад нет. Там, где прошла ты, другим делать нечего, – признался, взирая на Ласку посоловевшими от вожделения глазами.
– Знаешь, как вахтершу называют студенты? Мадам Дурель, звучит, как дура, а другие обзывают ее Дрелью, потому что сквозь любую стену проникает и все вынюхивает, – пояснил Эдуард.
– За что она заслужила такую нелюбовь? – пожалела Наташа.
–За то, что мешает заниматься любовью. После того, как три девицы со старшего курса забеременели. Одна из них вынуждена была сделать аборт, Жанна Артемовна считает своим долгом без спроса совать свой нос в любую комнату, проводит ночные проверки. А когда ее не пускают, то вопит, что выполняет тайное поручение ректора. Превратила общагу в женский монастырь.
– Видишь, чем могут обернуться сладкие забавы.
– Тебе это не грозит, мы предохраняемся, – ответил студент.
Они подошли к комнате № 237 и Эдуард по-хозяйски толкнул дверь. Вошли в стандартную студенческую комнату на четверых человек.
– А добро пожаловать в наш шалаш, – встретил Муравича и Ласку один из двоих студентов, находившихся в комнате Роман Дерюга, а второй Артур Злотник лишь многозначительно улыбнулся. Третий из обитателей комнаты студент Богдан Капелюх подвизался работать сторожем
