когда он перестал быть тебе нужен, бросила. Доверие тут ни при чем.
Какой идиот сказал, что на правду не обижаются? Видимо, тот, кому ее никогда не сообщали. Я вздрогнула как от удара. Болезненное обвинение. Но справедливое. Поэтому я промолчала. Фыркнув, Диз скрестил руки на груди.
– И ты полагаешь, что я от тебя что-то скрываю, потому что не доверяю? Ты не думала, что все гораздо проще? Возможно, мне просто надоело притворяться.
Думала, конечно. И была готова обвинить себя во всех возможных и невозможных грехах. В том, что где-то оступилась, не оправдала ожиданий и все разрушила.
Только что-то мешало мне считать это правдой.
– Диз… Пожалуйста. Что бы там у вас там в Аду ни происходило, ты можешь мне рассказать.
– Могу, – согласился он.
«Но не буду», – отчетливо звучало в короткой фразе.
Зря. Последний шанс, Диз. Потому что иначе я уйду.
– Уходи, – прочитал он мои намерения. – Мне нечего тебе сказать.
Последний шанс. Я все медлила.
– Уходи, – повторил он. – Ты ведь собиралась.
Он не дал мне выбора. Остаться сейчас значило бы принять его правила, сесть в уголочке и терпеливо ждать, пока он сменит гнев на милость и соизволит снова подозвать к себе. Если вообще позовет. Значило бы смириться и смолчать, не задавать вопросов и не лезть в ту половину его жизни, которая была связана с Адом и Абигором, не быть ее частью. И никогда уже больше не знать того, что я знала раньше: что вопреки всему мы равны и, что бы ни случилось, о чем бы он ни умалчивал, я могу ему доверять.
Даже понимая, что действую сейчас по его плану, подыгрываю ему, я не могла поступить иначе.
И я ушла.
Глава 4
Без тебя
На самом деле я не верила, что Диз позволит мне уйти. Не в пугающе-собственническом смысле: он никогда ничего не стал бы мне запрещать. Даже не попытался бы, зная, что затея обречена на провал. Но… Я думала, он вернется за мной.
Все наши ссоры протекали одинаково: я хлопала дверью и уходила, и мы не разговаривали. Иногда несколько часов, иногда – дней. Но рано или поздно он всегда попадался мне на пути, всем своим видом спрашивая: «Достаточно?» И я соглашалась: да, спасибо, мне хватит. Можно мириться. Это никогда не решало наших противоречий, но… Пропахшая перцем рубашка под щекой – здесь и сейчас – казалась достаточной компенсацией за то, что в будущем они возникнут вновь.
Так и в этот раз я ждала, что он придет. Сначала не принимала нашу размолвку всерьез, верила, что он одумается. Потом сердилась за то, что заставляет ждать и нервничать. А затем и вовсе начала корить себя за упрямство, не позволяющее сделать первой шаг навстречу.
Не пришел.
Ни через час, ни наутро. Ни через двое суток, ни через неделю. А на вторую неделю я увидела его сама…
– С каких пор библиотекарь ходят за книгами? – удивилась Лизетт, встретившая меня в коммуникационном центре.
Библиотекарь
