обиду в голосе. – Вы там часто бываете?
– Уже много лет не был, но…
Седрик резко замолчал: мы завернули за угол и услышали шмыганье носом. Старая Дорис, кухарка, шла к кухне, стараясь не плакать.
– Не обижайтесь… – начал Седрик, – но у вас дома – море слез.
Я бросила на него невеселый взгляд.
– Жизнь меняется. Дорис тоже с нами не поедет. Она слепа на один глаз, и мой кузен не захотел ее нанимать.
Седрик остановился и посмотрел на меня в упор, а я отвела взгляд. Мне не хотелось, чтобы он увидел, насколько меня ранило решение насчет Дорис. Я знала, что в таком состоянии Дорис вряд ли найдет себе работу. Это был очередной спор, в котором победила бабушка. Я начала терять позиции.
– Дорис хорошо готовит? – спросил Седрик.
– Очень.
– Извините! – окликнул кухарку Седрик.
Дорис изумленно обернулась.
– Милорд?
Мы оба не стали исправлять ее ошибку.
– Вы ищете работу? Я пойму, если вас уже кто-то нанял.
Дорис заморгала, устремив на Седрика свой единственный зрячий глаз.
– Нет, милорд.
– В одной из университетских столовых есть место кухарки. Четыре серебряных в месяц, жилье и еда включены. Если вы заинтересованы, то я замолвлю за вас словечко. Хотя мысль о готовке на ораву студентов может испугать любого…
– Милорд, – прервала его Дорис, выпрямившись во весь свой невысокий рост. – Я руководила приготовлением обедов, где было не меньше семи перемен блюд, и обслуживала одновременно сотню благородных господ. С заносчивыми юнцами я справлюсь.
Седрик сохранял невозмутимость.
– Рад слышать. Приходите завтра в северную контору университета и назовите свое имя. Вам сообщат подробности.
– Да-да, милорд! Я пойду сразу после того, как подадут завтрак. Огромное вам спасибо!
– Замечательно, – тихо произнесла я, когда мы остались наедине. Я бы не стала ничего говорить вслух, но подумала, что Седрик проявил невероятную доброту, предложив Дорис место в университетской столовой. Он вообще-то мог и не обратить на нее внимания. Большинство так и поступило бы. – Как все удачно сложилось!
– На самом деле там нет никакого места, – сказал Седрик. – Но сегодня я заскочу в контору и переговорю кое с кем – и Дорис, разумеется, примут на работу.
– Мистер Торн, что-то мне подсказывает, что вы даже священнику смогли бы продать отпущение грехов.
Седрик улыбнулся старой поговорке, бытовавшей в Осфриде.
– А почему вы решили, что я этого раньше не делал?
Мы дошли до сада и уже поворачивали к выходу, когда Седрик снова остановился. На его лице отразилось недоверчивое изумление. Интересно, что вызвало у него такую реакцию? Надо же! Моя картина с маками.
– Потрясающе! «Маки» Питера Косингфорда! Я видел полотно в Национальной галерее. Вот только?..
Он
