Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Под крестом и полумесяцем
Часть первая. Под крестом и полумесяцем
От автора
(предисловие 1999 года)
Собственно говоря, все они через это прошли – Чехов, Булгаков, Вересаев, Аксёнов, Горин, Розенбаум, Чулаки… И – ничего. Я, конечно, пока не напрашиваюсь в компанию. Задача настоящих записок – не столько подражать великим и не очень великим, сколько помочь автору сохранить отстранённую позицию. Ведь он, в последние месяцы успевший несколько прославиться, поймал себя на мысленном использовании этих печальных хроник не то в качестве дубины, не то какого другого оружия. То есть угрожает этой бомбой в воображаемых спорах с больничными оппонентами. Это угнетает, это говорит о неприметном, разлагающем влиянии профессиональной среды. Ещё немного, и автор втянется, ещё чуть-чуть – и будет всерьёз обсуждать делёжку каких-то похищенных «кроватных» и «халатных» рублей. А потому, если уж не удастся сохранить лицо, пусть хотя бы станут известны причины падения. При всей нелюбви автора к живописанию медицинской реальности, чего он всегда и всячески старался избегать, у него не остается иного выхода, кроме как сказать и своё рабочее слово.
Время действия – 1996 год и далее.
Главный специалист по лечебному питанию в день семидесятилетия заведующей отделением явился в её владения за полтора часа до начала торжеств и там околачивался. Сидя, наконец, за столом, изумлялся такому стечению обстоятельств; утверждал, что впервые слышит про юбилей и тут же зачитал стихотворное поздравление с эротическим подтекстом. Когда все разошлись, сидел ещё долго. По словам заведующей, страдает душевным заболеванием и даже забирался на люстру в недобрый час обострения.
Больной Кутурузов, перенёсший инсульт, был дружен с Друбниковым. Тот также перенёс инсульт и говорить мог лишь «тума-тума» или «дум-дум». Подстрекаемый больными Ивановым и Молевым, тоже перенёсшими инсульты, Кутурузов напился пьян, и его решили выгнать из больницы. Друбников, обращаясь к врачу, многократно произнёс «дум-дум», указывая на дверь палаты. В палате, со словами «дум-дум», он указал на пьяного Кутурузова. «Что – простить его?» – догадалась докторша. «Тума-тума», – закивал Друбников. «И речи быть не может», – отрезала та и выписала преступника. Друбников сел возле ничего не понимающего Кутурузова и стал его гладить, приговаривая: «Тума-тума».
Санитарка принесла на анализ мочу больного. В лаборатории началась ругань, и баночку не взяли, потому что бумажка с инициалами была приклеена клеем, а не прихвачена резинкой. Мочу санитарка вылила.
В приёмное отделение поступил пьяный. При осмотре обнаружена татуировка вокруг пупка: «Дайте мне 100 000 – и я стану человеком».
Один из сотрудников больницы – точно пока не известно, кто по должности – ведёт себя странно. Это маленький тщедушный человечек в кепке, очках и с портфелем. В ожидании автобуса он некоторое время стоит на месте, шевеля губами и изредка улыбаясь. Внезапно, без видимых причин, он срывается с места, пробегает десяток шагов, втягивая голову в плечи, и снова замирает, что-то бормоча.
Больной Еремеев, семидесяти лет, постоянно пьёт водку и прячет её в туалете среди бутылей с хлоркой. Уличаемый в запахе, оправдывается, что натирал спиртом виски. Предпринял попытку навесить изнутри палаты крючок на дверь, чем вызвал зловещий смех персонала.
Доктор Т. с диагнозом «шизофрения» был некогда переведён работать в проктологическое отделение.
Больной Угаров, заразившись чесоткой, хлопал ладонями по постели обездвиженного больного Мальчикова, натирал металлические части его кровати со словами: «Что я – один буду болеть, что ли?» Мальчиков визжал от ужаса. Угарова перевели в изолятор. Скоро Мальчиков тоже заболел чесоткой, и его перевели туда же, где они остались лежать вдвоём.
Врач М., осматривая заражённых чесоткой больных, очень боялась заразиться и, чтобы этого не произошло, обмотала бинтом, смоченным хлорамином, дверную ручку в ординаторской.
Медсёстры доложили, что больной Еремеев требовал себе персональное пятиразовое питание и настаивал на свидании с диетологом. Готовясь к встрече, понемногу становился агрессивным и расхаживал по коридору в расстёгнутых штанах.
Фельдшер скорой помощи Р. имеет удивительно дикую, неухоженную внешность: рыжая грива, растрёпанная борода от глаз до груди. Во время совместного посещения с доктором П. захворавшей пенсионерки, та не без почтительного страха спросила: «А что, доктор, нешто вы теперь прямо с батюшкой ездите?». Тот, минут десять как опохмелившийся, не стал возражать и отвечал весело: «Конечно, бабушка! Отец Владимир, приблизьтесь».
