свою жизнь, как бы ни было где-то здорово (на Кубе, например), всегда подспудно стремился сюда – к лесному озеру, сочной изумрудной траве, к тающим в опаловой дымке далям; и к людям здесь отдыхающим – не живущим, а словно играющим в жизнь, как беспечные дети.
Попробую объяснить это влечение.
Бытует версия, что наряду с электромагнитными силовыми потоками в недрах Земли существуют движения животворящих сил. Места их выхода на поверхность некогда создали условия возникновения жизни. С незапамятных времен весь живой мир интуитивно находил эти «оазисы» и охотно плодился там. Ученые дали им название – «пупы» Земли. Совершенно не сомневаюсь, где на Южном Урале такое место есть.
Сам посуди.
Неспроста целых пять озер вокруг села Хомутинино общеизвестны лечебными свойствами своих грязей. А линзы минеральных вод с удивительнейшими оздоровительными эффектами глубоко под землей у Подборного озера? Впрочем, все это и более подробно в любом доступном источнике прочтешь.
Ты меня послушай.
Знакомые летчики с Упруна говорили – с высоты их полета конфигурация расположения Пяти Озер в лунном сиянии очень здорово напоминает профиль лебедя, планирующего по кругу, распластав крылья и вытянув шею к месту посадки. А лебедь всегда считался у славян символом чистоты и верности, красоты и здоровья.
Это Знак, сын мой – знак места выхода животворящих сил!
И еще.
Наделил меня Господь от рождения одной замечательной способностью – в любом месте, в любое время суток безошибочно определять направление к дому. Отец мой, рыбак и охотник, поражался – ему это давалось только памятью и грузом ошибок. Так вот, на берегах Подборного (а бывал я здесь много раз) компас мой внутренний отключался. Мало того, что ошибался с направлением к дому – отойдя на пару десятков шагов от места ориентации, менял мнение о нем чуть ли не на противоположное.
Место природной аномалии?
Себе объяснил это так: заповедный край не хочет отпускать своих гостей – куда ты, мол? оставайся! здесь твой дом! Представляешь, с каким душевным настроем стремился сюда – пусть даже на работу.
Но есть еще одно обстоятельство, заставляющее сердце биться быстрее, делавшее возвращение к Подборному еще желаннее и необходимее – далекие образы школьных друзей, свидетелей детства, с почти родными лицами, полузабытыми и вечно дорогими, которые мельтешат в памяти, но не обретают уверенные черты, не становятся зримыми и узнаваемыми, дразнят и мучают неопределенными смыслами и ассоциациями, задавая вопросы, на которые не было ответов. Может быть, здесь и сейчас к логической развязке придет повести нескончаемый рассказ о годах давно минувших, школьных друзьях, о ветре, разбросавших нас по всему свету – кто исчез, кто распался в прах, кто просто переехал и забыл. Может быть, на этом берегу
