сказала:
– Похоже, головой обо что-то ударилась.
– Тебя не тошнит? Голова не кружится?
– Нет.
– Ну, может, все-таки нет сотрясения.
Папа сжал руль и пульнул в меня устрашающим взглядом через зеркало заднего вида. Этот взгляд заставил меня съежиться, как нашкодившего ребенка.
– И что, – строго начал папа. – Он ничего не успел сделать? Совсем ничего?
– Совсем ничего, – пискнула я.
Что-что, а папу я боялась больше всяких верзил.
– И ты целый день, с самого утра, провела в лесу?
– Я ударилась головой и, наверное, отключилась…
– А он просто уехал? – папа продолжал допрос.
Я поняла к чему он клонит. Щеки запылали, но я ответила:
– Я очнулась одетая, никаких следов, что он что-то со мной сделал – нет. Он столкнул меня в овраг и уехал – все.
Мама боялась влезать в разговор. Папа у нас авторитет, но за меня мама была готова вступиться. Сейчас она искоса посматривала на папу, выбирая удачный момент. Папа встряхнул головой:
– Он знает, где ты живешь, знает, где работаешь. Поймал тебя возле дома, привез в лес, столкнул в овраг и уехал? И побоялся вернуться? Ты это хочешь сказать?
– Ну, наверное, да, побоялся, – как можно спокойнее ответила я. Может, это была плохая идея, пожить у родителей до понедельника?
– И ты не хочешь его искать? Ты его знаешь?
– Нет.
– Почему тогда заступаешься?
– Я просто не хочу лишних проблем, – взорвалась я. – Я знаю, что он не станет меня искать. Это была случайность!
Папа снова тряхнул головой, нервно улыбаясь, и замолчал. Я тоже молчала. Если он снова начнет докапываться – я уже не знаю, что говорить.
– Куда тебя везти? – строго спросил папа, когда мы въехали в город.
– К нам, конечно, – сказала мама.
– Ну, нет уж! Пусть сама скажет, куда ее везти, – язвительно произнес папа.
У меня на глаза наворачивались слезы. Как он может? Его дочь чуть не погибла, а он вот так…
– Боря, – сказала мама тихо. – Ну, что ты говоришь…
– А что я сказал? Я спросил, куда ее везти. Я ж не знаю, что это за хмырь был. Может, это ее новый ухажер. Мы ж о нашей дочери не знаем ничего – как она живет, с кем она живет. Ушла к себе, и про нас совсем забыла…
– Боря…
– Что?
Папа сорвался. Он очень переживал за меня, я это знаю. Но у него включился защитный механизм от стресса, и он начал обвинять в моих бедах меня саму. Хоть я это и понимала, было очень обидно. Я старалась скрыть слезы. Мама смотрела то на меня, то на папу, и у нее на глаза тоже слезы наворачивались.
– Олесенька, – наконец, сказала она. – Поехали к нам, я тебя супчиком вкусным накормлю…
Папа опять тряхнул головой:
– Да на кой ей твой супчик? Она у нас такая самостоятельная, такая взрослая, а ты
