куда торопитесь ребятня?
– К Князю Лертаку, с вестью!
Уже автоматически, снова ответил Огонис. Но воин спокойно произнёс;
– Давай её мне, а сами ополосните руки и к столу. Я думаю, жрать-то хотите?
– Ага!
Замявшись, признались друзья. И юноша, достав из лёгкого зипуна металлическую пластину, гравированную непонятными символами, протянул её воину. Тот, приняв весть, указал им на ведро, а сам отправился вглубь лагеря.
В это время из шатра показался коротко стриженый мужчина в епанче, в окружении двух крепких, усатых вояк и тоном, не терпящим возражения, произнёс;
– Ночью он кончится! Так что кашей зря не кормите.
И на ходу небрежно кинув взгляд на ребят, засеменил к другому шатру.
– Как это не кормите?
Недовольно пробурчал один из воинов.
– Если помирает, значит и есть не хочет?
Но его недовольное ворчание прервал Норман;
– Дяденька, можно я посмотрю на больного? Меня отец учил лекарству.
Мужчины окинули взглядом ребят и, пожав плечами, хмурый воин, уступая мальчику проход, промямлил;
– Гляди! Что от этого изменится?
Норман вошёл в шатёр. Удушливый запах разлагающегося тела сильно ударил в нос. Но парень даже не сморщился. И в свете факела, увидев человек пять раненых, накрытых широкими епанчами, спокойно направился к ним. У некоторых были перевязаны головы. Они что-то обсуждали между собой глядя на бормотавшего в бреду сослуживца. Тот лежал в углу и мальчик, поняв, что стриженный говорил о нём, направился к больному. Сев с боку, Норман, откинув плащ, осмотрел больного. После чего, ещё раз промыл раны водой разбавленной крепким мёдом и, положив свои руки ему на живот, закрыв глаза, прошептал сквозь губы;
– Спи! Я освобожу тебя от боли! Уже завтра ты встанешь на ноги.
Раненый воин замолчал и заснул. А ребёнок, посидев с ним некоторое время, поднялся и тихо вышел из шатра обратно на свежий воздух.
– Ну что там?
Накладывая ему кашу из котла, поинтересовался всё тот же хмурый воин.
– Завтра утром он сам выйдет кушать. А сейчас пусть спит.
– Поглядим! Поглядим!
Недоверчиво пробасил мужчина, отдав мальчику кашу и вернувшись к котлу за новой порцией.
Друзья ещё спали, укрывшись выделенными им вояками плащами, когда Нормана кто-то осторожно тронул за плечо. Он открыл глаза и, повернувшись, увидел перед собой не бритое мужское лицо.
– Спасибо тебе, сынок, за моё исцеление! Я уж и не надеялся выкарабкаться!
Как можно мягче проворковал человек, стоявший над ним. И аккуратно поправив сбившийся плащ на мальчике, осторожно погладил его по голове. Норман сразу понял, что это тот самый тяжелораненый воин.
Весть об этом исцелении мигом облетела лагерь. И к шатру, где остановился маленький лекарь, вереницей потянулись просители о помощи безнадёжно раненым товарищам.
Одиннадцатая
