Кто это? – он искренне был удивлен и озадачен.
– Ну, мультик такой есть Диснеевский, – в его глазах не отразилось и толики понимания, о чем это я, – про волшебную принцессу, у которой волосы были волшебные, они еще светились у нее…
– А глаза?
– Что, глаза?
– Глаза не светились?
Я остановилась и внимательно посмотрела на него. Чего он добивается?
– Глаза не светились, – совершенно честно ответила я и изо всех сил постаралась не измениться в лице, потому, что у некоторых в этот момент глаза действительно начали светиться. Он кивнул, ухмыльнулся и свет в очах цвета малахита погас. Уф!
– Вы что-то хотели? – не выдержала я.
– А что если, – лукаво улыбнулся он, – я просто хотел бы провести немного времени в вашем обществе.
Я снова споткнулась.
– С чего бы это? – мне весь этот разговор решительно не нравился.
– Почему вас это удивляет?
– Вы, правда, ничего не понимаете? – вот не верю я, что он не соображает, что делает. Только вот зачем? – у вас отношения с Лелькой, – я почти кричала на него.
– У меня нет личных отношений с Ольгой Разумовской, – невозмутимо пожал он плечами.
– Ах, вот так вот, – я сложила руки на груди, – тогда почему она считает по-другому?
– Вас смущает только это? – не моргнул и глазом этот нахал.
– Да меня вообще, много чего смущает!
– Да? И что именно?
Я набрала полные легкие воздуха и выпустила его сквозь сжатые зубы. У меня просто руки чесались дать ему по этому красивому лицу. Взглянула в его малахитовые глаза и увидела смешинки, что таились в самых уголках. Он еще и издевается. Я крутанулась на каблуках и пошла от него домой. Но не тут-то было! Меня догнали сразу же, развернули и поддев мой подбородок пальцами заставили смотреть ему в глаза. Взгляд не сулил ничего хорошего.
– Еще раз повторяю, – хрипло сказал он, – у меня нет никаких отношений с вашей подругой.
Он точно псих! А с психами надо соглашаться. Так всегда говорила бабуля. Я согласно кивнула, давая понять – я во все верю, только отпустите меня домой. Зеленые глаза вдруг потемнели и оказались совсем уж близко к моему лицу. Вмиг я осознала, что происходит. О боже, он собирается меня поцеловать!
– Сто тридцать четвертая статья, – зажмурившись, пропищала я. Последовала заминка. Набравшись храбрости, открыла один глаз. На меня смотрели озадаченно.
– Что?
– Сто тридцать четвертая статья Уголовного кодекса Российской Федерации, – скороговоркой выдала я. Рейнард опешил. Пришлось пояснить, – Совращение или принуждение к сексуальным действиям несовершеннолетнего лицом, достигшим возраста более восемнадцати лет.
Воспользовавшись его ступором, я высвободилась из захвата и поспешно
