разлетелось на части, чуть не оторвав руку ересиарху.
Броня Командора с глухим звуком треснула. Он почувствовал, как части брони были расколоты и давят ему на торс. Он почувствовал, как та раскалённая картечь, что сумела пробить его броню, обожгла ему кожу и внутренности. Но он не почувствовал, как кровь обильно потекла по его груди и животу. Чёрная ярость притупила всякую боль. В нём вспыхнула неистовая жажда мести. Из его горла вырвался дикий и яростный вопль, который громким эхом отозвался, чуть ли не во всём мануфактории.
Рассвирепевший Командор поднял обогревший клинок вниз и неумолимо пошёл к архиеретику. Тот от страха попятился назад, его движения сковал неистовый ужас.
Командор вплотную подошёл к отступнику и в его глазах, скрытых за капюшоном он увидел страх и ужас.
Одним мощным вертикальным от плеча ударом под хруст костей он оборвал жалкую жизнь еретика.
От вида рассечённого тела отступника у Командора по телу пробежала волна облегчения. Он почувствовал на теле горячую кровь. Его ноги и тело внезапно ослабли. Он медленно, и придерживаясь за крышку рядом стоящего верстака, сполз к полу. Тело начало холодеть, а глаза невольно закрываться.
Командор увидел, как к нему подбежали Карамазов и Антоний, став его оживлять. Инквизитор ему поставил несколько специальных уколов. Он смог запомнить, как к нему подбежала исхудавшая до состояния скелета Сцилла. И её ободрения подействовали лучше уколов Карамазова. Он почувствовал, как его подняли и понесли прочь от завода. В его сознание врезалось площадка перед мануфакторием, буквально укрытая красным ковром из трупов. Его больше убивала не картечь отступника, а мысль о том, что он не смог спасти Марка. И именно его ошибка стала причиной столь бесславной смерти человека, который его некогда спас.
Карамазов нёс под руку Командора, когда Антоний на руках выносил Сциллу. Она постоянно называло имя Командор, которое вязло в ушах, не достигая сознания, стоявший на грани.
Последнее, прежде чем впасть во тьму, запомнил Командор, это как его погружают в бронетранспортёр армии Рейха. И когда его голова коснулась сиденья, то всё напряжение ослабло, и мужчина провалился во мрак.
Глава 8. Фанатики идеи.
На следующий день. Милан.
Зиждилась заря нового дня. Солнце вновь начинало свой путь, освещая потонувшие в ночном сумраке кварталы города. Золотые лучи солнца проникали всюду, рассеивая мрак и тьму, зависшую над городом.
Габриель пробудился от вновь зазвучавших граммофонов, прославлявших культ Канцлера. Снова зазвучали слащавые слова, бесконечная медовая похвальба, от которых Габриеля уже тошнило. Они для него звучали как гром во время похмелья, разрыва своей болью душу и разум парня.
Габриель проснулся с книгой на груди. Он попытался вспомнить, во сколько он заснул, но не смог. Книга унесла его в мир справедливости
