пробежал глазами хорошо знакомый текст и поднял голову.
– И что? Это не правда?
– Кто дал разрешение на выход этой пурги? – не ответив, переспросил Владимир Сергеевич.
– Я не могу так сразу сказать… Возможно, один из замов. Но в чем, однако, проблема? Статья не соответствует действительности?
– Проблема в том, драгоценный мой Василий Егорович, что со следующего месяца вы лишаетесь нашей моральной и материальной поддержки. Думаю, надолго. Надеюсь, за это время вы поймете, что можно доверять замам, а что надо делать самому.
Карп выплыл из засады и прилип к стеклу, осторожно поглядывая на кормушку.
– Помилуйте… Давайте разберемся, Владимир Сергеевич. Мы примем меры, накажем виновного… Уволим… Возможно, нас подставили, слили непроверенную информацию, я недоглядел…
Сейчас Батискафыч походил на оправдывающегося перед дорожными инспекторами нарушителя. Что и понятно. От господ, сидевших перед ним, напрямую зависел материальный достаток прославленного издания. Конечно, Василий Егорович ужасно переживал по этому поводу, матеря про себя гнилую ситуацию, но прекрасно понимал, что скажи он «нет», завтра на его месте будет сидеть новый редактор, говорящий только «да». И о людях думать надо. Вон, редактор «Молодежи Новоблудска» играет в независимость, и что хорошего? Репортеров ветром качает, они с голодухи скоро свою независимую газету жевать начнут. Нынче время такое, независимость на бутерброд не намажешь, даже на очень маленький.
Владимир Сергеевич являлся личным поверенным господина Лазаревского, выдающегося банкира, нефтяного магната и просто хорошего, доброго человека, державшего в своих цепких руках половину золотого запаса города. У каждого свой путь к золотому запасу, каков был путь у Геннадия Лазаревского, не столь важно. Пусть это будет его маленьким секретом. Главное – вот он, ключик от дверцы, висит на брючном ремне. Коваль познакомился с Лазаревским полтора года назад, когда независимое издание было намертво придавлено тяжелой пятой демократии. На те крохи, что поступали в редакцию из казны, можно было издать газету форматом со спичечную этикетку и тиражом десять экземпляров. Крутиться самому, как это делали коллеги из желтых изданий. Коваль считал ниже собственного достоинства. Он человек солидный, заслуженный. Он не будет, подобно пустоголовому шефу «Бенгальских огней», торговать в электричках собственным продуктом. Ну и плевать, что теперь шеф «Огней» на джипе ездит, джипы у многих есть, а авторитет еще заслужить надо. Услышав о бедственном положении уважаемой, авторитетной газеты, меценат Лазаревский искренне взмахнул руками и тут же предложил посильную помощь, выраженную в условных единицах. Растроганный Коваль не мог не отреагировать на такое проявление чувств и согласился. Все встало на свои места и до сих пор прочно стояло. Сам банкир был в редакции один раз, все дела с газетой решал Владимир Сергеевич, сорокалетний муж, никогда не снимавший
