от традиционного уголовного наказания, относятся к XVIII столетию[1]. Именно тогда итальянский мыслитель, публицист, правовед и общественный деятель Ч. Беккария и французский писатель, правовед и философ Ш. Монтескье сформулировали важнейшие гуманистические принципы, которые до сего дня во многом определяют политику государства в области противодействия преступности. Ими было провозглашено, что преступник такой же человек, как и не преступник, что на состояние преступности оказывают существенное влияние экономический строй общества и механизмы государственности, что лучше предупредить преступление, чем наказывать за него и др.
В России эти принципы были восприняты, прежде всего, на высшем политическом уровне (вспомним знаменитый «Наказ» Екатерины II), а также передовыми представителями науки и интеллигенции. Именно они стали идейной и методологической основой первых российских полноценных учебников по уголовному праву, формируя мировоззрение и правосознание профессиональных юристов, тем самым исподволь способствуя осознанному пониманию того, что только уголовно-правовыми средствами полноценно противодействовать преступности объективно невозможно, что широкое предупреждение преступности должно основываться на достоверном знании социальных и иных факторов, ее продуцирующих.
Не исключено, что и по этой причине в отечественной науке, относительно поздно вышедшей на авансцену истории, никогда не было заблуждений относительно того, что уголовное законодательство способно преодолеть (минимизировать, побороть) преступность, равно как не было предубеждений относительно необходимости широкого исследования преступности как специфического социального феномена. Все представители юридической науки были едины во мнении о целесообразности и необходимости догматического, социологического, статического, психологического и иного анализа преступлений. Существенные различия в научных позициях состояли по большей части лишь в том, должна ли всем этим заниматься наука уголовного права.
Решение этого вопроса вызвало в 70–90-е гг. XIX столетия широкую дискуссию относительно предмета уголовно-правовой науки. Она разделила юристов на два лагеря. Некоторые специалисты (М. В. Духовской, И. Я. Фойницкий и др.), отталкиваясь от того, что источник преступности кроется в социальных условиях жизнедеятельности человека, в силу чего наказание не может быть единственным средством противодействия преступности, и требуется изучение, разработка и реализация комплекса иных профилактических мероприятий, предлагали расширить предмет науки уголовного права за счет этих новых проблем. Другие авторы (Н. С. Таганцев, Н. Д. Сергеевский и др.), не отрицая значимости социологического анализа преступлений и социальной профилактики, отмечая, что социологическое и юридическое исследование несовместимы в рамках одной науки, предлагали сохранить за уголовным правом статус догматической дисциплины с одновременным развитием нового научного направления.
Этот спор вошел
Не берется во внимание важный многовековой опыт так называемого донаучного, или неспециального, осмысления преступности в мифах, философских, этических и иных сочинениях.
