зачем следил за нами? – продолжал расспросы Радамасевс, дав знак воинам соблюдать тишину. – Отвечай!
Юноша, казалось, был глух.
– Поднимите его и развяжите, – приказал вождь.
Пока юноша растирал затекшие руки, Радамасевс внимательно приглядывался к нему. Молод, очень молод, почти ребенок… Вздохнул, вспомнив сыновей. И уже не так строго, как прежде, снова обратился к юноше:
– Слушай меня внимательно! По одежде ты сколот, поэтому мои слова должны достигнуть твоих ушей. Если я ошибаюсь, – вождь заговорил на наречии роксолан, которое понимали почти все сарматские племена, – тогда, возможно, ты знаешь этот язык. Так вот, я Радамасевс, вождь племени Большого Орла. А теперь ответь мне – кто ты?
– Радамасевс? – юноша вздрогнул.
Оживились окружающие вождя дружинники: наконец пленник заговорил. Юноша ступил вперед и, слегка запинаясь от волнения, сказал:
– Я… сын вождя сколотов Марсагета. Мое имя Абарис.
– Ты Абарис, сын Марсагета? Моего побратима? О, превеликие боги, я не верю глазам своим! Желанней встречи трудно представить! Радости моей нет предела. Позволь обнять тебя, наследник славного рода…
С этими словами Радамасевс соскочил с коня и сжал в объятиях юношу, совсем растерявшегося от столь неожиданного поворота событий. Спешились и воины-дружинники, в основном сыновья знатных людей племени, окружили Абариса, приветствуя его. Подошел и смущенный дозорный, заарканивший юношу в лесу, и, потупясь, пробормотал слова приветствия. Воины, посмеиваясь, наблюдали эту картину; а Радамасевс, поддавшись общему радостному настроению, весело улыбнулся и сказал:
– Это один из лучших наших следопытов. Прости его, сын вождя: он ведь не знал, кто ты.
Караван остановился. Быков распрягли и угнали в степь, на пастбище. Задымили костры, забурлила вода в больших бронзовых котлах, вкусно запахло вареным мясом. Абарис привел вороного, его так и не смогли разыскать дозорные – и отдал свою добычу в котел вождя племени.
Пока варилась оленина и готовилась похлебка из бобов с луком, приправленная ароматными травами и кореньями, Радамасевс, его военачальники и Абарис беседовали в тени молодого березняка, где слуги расстелили разноцветные войлочные ковры…
Лик был обижен. Еще бы: столько стрел и дротиков принес отцу, а вместо благодарности получил подзатыльник и обещание матери как следует выпороть его, если когда-нибудь повторится подобное.
А дело было так: после боя племени с сарматами, когда караван остановился на привал в глухом урочище, Лик со своим другом, обманув бдительных дозорных и пастухов, увели из табуна двух лошадей, взнуздали их веревками, и ускакали в степь. Почти полночи они рыскали по равнине, пока не наткнулись на поле битвы, усеянное обломками стрел и копий, трупами лошадей, пробитыми щитами, изодранными в клочья кафтанами и плащами. Убитых воинов сколоты похоронили, не видно было и мертвых
