Даже раненые стали тише стонать, перестали хлопать полотняный навес над кормой галеры и неубранный парус на центральной мачте.
Словно сдавленный вздох пробежал по залитому кровью и усыпанному трупами кораблю.
Его преосвященство, почувствовав, что немедленная гибель ему не грозит, решил принять подобающее его званию положение. Он встал и попытался приосаниться: пусть этот безумец поймет, с кем имеет дело.
И кто он такой, в конце концов?! Давным-давно пора это выяснить!
В следующий момент, словно отвечая на мысленное желание его преосвященства, по рядам согбенных гребцов пронесся, нарастая, глубокий молитвенный стон:
– О Харудж!!!
Кардинал непроизвольно дернул полу мантии – так выразилась его инстинктивная попытка к бегству. К сожалению, он прекрасно знал, кто такой этот Харудж, черная легенда Западного Средиземноморья. Самый коварный. Самый решительный. Самый жестокий. Самый удачливый. Самый таинственный. И абсолютно неуловимый. Но, по слухам, он погиб на рейде Алжира, затонув вместе с кораблем. Кроме того, он пленен и казнен кабильским беем… или шейхом Арафаром: рассказывали, что бей посадил его на кол. Имеется также сообщение кастильского военачальника Педро Наварро, что сей сарацинский флотоводец им изловлен и обезглавлен неподалеку от крепости Бужи, что на самом побережье Магриба.
И это не считая слухов менее достоверных.
И вот он здесь.
Стоит, улыбаясь и поигрывая дорогой толедской шпагой. Она смотрится весьма странно на фоне пышного мусульманского одеяния. Но у него все не как у всех.
Вот он сделал некое движение изящной вещицей – и мгновенно на палубе образовался всеобщий хаос. Пираты приступили к тому, ради чего, собственно, и атаковали галеру. К грабежу. С воем, улюлюканьем, хохотом они ринулись в подпалубные помещения «Золотой», и оттуда донесся треск выламываемых дверей, бряканье сбиваемых замков и крики восторга при обнаружении чего-либо ценного. Наверху остались только те, кому предстояло связать пленников, и они торопливо занялись этим, вымещая на моряках свое неудовольствие по поводу того, что не могут присоединиться к товарищам.
Харудж, продолжая улыбаться, ступил на палубу захваченной галеры и двинулся вдоль по настилу в направлении странной фигуры на корме. Галерники, сидевшие ближе всего к настилу, хватали его за ноги и норовили поцеловать.
Он не обращал на них внимания.
Кардинал внутренне напрягся при его приближении. Он не верил, что этот сарацин решится причинить вред кардиналу Римской церкви, но внутри у него начал подниматься приступ тошноты.
Подойдя вплотную, Харудж остановился, слегка постукивая лезвием шпаги по кожаному голенищу.
– Вы священник?
– Кардинал Антонио Колона, таково мое имя, – сказал его преосвященство максимально надменным тоном.
В глазах пирата зажглись иронические
