в коротенькую юбку, было приятно… Поневоле в мою голову начали закрадываться дурные мысли. В конце концов, почему бы разок не пошалить. Самый последний разок…
Не спеша наслаждаясь принесенными мясом и пивом, я рассматривал публику, веселящуюся внизу в зале, и думал, как бы мне добиться взаимопонимания со служанкой. В конце концов, пиво придало мне храбрости и, расплачиваясь за ужин, я таки поинтересовался у девушки, нельзя ли пообщаться с ней в более приватной обстановке.
– О, господин, – когда она наклонилась к моему уху, мне почудились лукавые искорки в ее глазах. – Я бы с радостью… Но, к сожалению, у меня есть жених, очень ревнивый… И он, что самое страшное, работает в нашем заведении вышибалой. И прямо сейчас смотрит на нас.
Мне хватило ума весело улыбнуться ей в ответ и, оставив небольшие чаевые, быстренько убраться из трактира. Спину жег недобрый взгляд местного охранника.
Проклятье. Я внезапно ощутил, что весьма и весьма соскучился по женскому обществу. Вдобавок успел нафантазировать всякого…
Топая по едва освещенным улицам и подыскивая место для того, чтобы кинуть очередной лист бумаги с призывом, я воровато посматривал по сторонам, пытаясь найти какое-нибудь увеселительное заведение определенного типа. Не нашел.
Хозяин же постоялого двора, куда я вернулся ближе к ночи уставший и злой, воспринял озвученную мной проблему со смехом – мол, надо было сразу обращаться к нему и не проявлять ненужной инициативы.
А потом пообещал устроить все в лучшем виде всего за золотой. Как и в Пустоши, в принципе.
Девушка, появившаяся у меня в комнате, была миленькая, веселая и очень приятная на ощупь – казалось бы, что еще нужно для счастья… Но вот та разносчица и ее короткая юбка никак не уходили у меня из головы на протяжении всего процесса, отвлекая и словно бы издеваясь над моими несбывшимися желаниями.
В итоге засыпал я в несколько смешанных чувствах.
А вот утро было прекрасным. Я нежился в кровати, потом вальяжно гулял по номеру, ленясь собираться в дорогу… Затем неспешно завтракал, улыбаясь хозяину, охраннику и девушке-официантке.
Вся прелесть утра закончилась в тот момент, когда я, ведя в поводу лошадь, неспешно подошел к восточным воротам города. Там царил какой-то нездоровый ажиотаж – толпились люди, лошади, ругались стражники.
– Э… простите, уважаемый, – обратился я к стоящему неподалеку и со скорбной миной наблюдающему за происходящим мужику, – не подскажете, что там такое творится?
– Да жрецы в очередной раз грибов объелись. – Найдя благодарного слушателя, мужик прямо-таки расцвел. – Проверяют всех, кто выезжает из города.
– А с чего вдруг? – недоуменно поинтересовался я. В моем понимании жрецы занимали нишу где-то между уборщиками улиц и городской стражей. И уж точно не ведали какими-то непонятными проверками, перекрывая выезды из города.
– Говорят, какая-то сволочь из Пустоши приволокла
