p>
Светлые длинные волосы с редкими высветленными прядями, каскадом лежат на плечах. За окном лето, самый его разгар. Время, когда хочется пойти на улицу вкусить все прелести данного времени года. Но она сидит тут и с сожалением смотрит на лежащую женщину.
Всего пару минут назад заходила медицинская сестра, чтобы в очередной раз вколоть обезболивающее. Все понимали – это конец, осталось только понять когда именно он наступит.
Лучшая клиника страны ничем не может помочь её родному человеку, совершенно ничем. По телу девушки пробегают непрошенные, но очень настойчивые мурашки.
– Здравствуйте. – Достаточно громко возвестил голос позади.
Девушка обернулась и приложила палец к губам, намекая на тишину. А потом под спокойным взглядом молодого врача встала со своего места и вышла в коридор, тихо прикрыв за собой дверь.
– Ну что там? – Ожидая видимо чуда, спросила она.
Врач вздохнул и в этом вздохе уже был чёткий ответ.
– Мне жаль, но возраст и симптоматика… к сожалению единственное что мы можем так это предоставить действенные обезболивающие. Мне очень жаль…
Знала… Она всё знала… но всё равно стало больно. Что-то в груди защемило, завыло и в очередной раз разбилось.
Молча развернулась не дожидаясь продолжения, открыла дверь, зашла во внутрь, так же тихо прикрыла её. Села рядом, взяла в руку всё ещё теплую морщинистую ладонь, слегка сжала её… И в ту же секунду женщина открыла глаза, а девушка улыбнулась нежной и доброй улыбкой.
– Я ждала тебя. – Тихий, словно шелест листьев на ветру голос.
– Я знаю.
***
Что может чувствовать человек, у которого ничего нет? Правильно, ничего… Пустошь, горечь, разочарование даже в самом малом в крохах, на которые обычно не обращают внимание. Всепоглощающее чувство ничтожности и пустоты!
Эта пустота, она скорее душевная, чем физическая. И иногда ночью я смотрю на луну и думаю о том, что моя мама где-то там, на том краю земли, смотрит на ту же самую луну. И в этот миг я чувствую уединение, тяну к ней ниточки, пытаясь нас вновь связать. Мне кажется, точнее, я визуализирую свои мысли, и в тот момент мы рядом. И уже не чужая женщина рассказывает мне сказки на ночь, а мама, такая родная, такая любимая, моя мама…
Единственная на всём белом свете. Только её нежные руки гладят меня по голове, когда я плачу. Она даёт мне веру, она преподает простые жизненные истины, которые обязательно пригодятся в дальнейшем. И она несомненно всепоглощающе любит меня.
Но весь ужас в том, что у меня нет возможности почувствовать тепла прикосновения моей матери. Я – никто, я – сирота. Я никому не нужна – ни воспитателям, которым совершенно плевать на своих воспитанников, ни моим мнимым друзьям, таким же обиженным жизнью, как и я сама. Это не сказки, а реальная жизнь! Всё именно так! Без прикрас, без цветных всполохов, без антуража!
Каждый ребёнок в детском доме обделен вниманием, даже если он вплотную общается с воспитателем. Помню, в детстве я думала, что тётя Тамара и есть моя мама. Так глупо, я плакала тогда, когда её не было рядом, точнее, когда у моей «мамы» был выходной. Скучала, до боли закусывая большой палец левой руки, стараясь не кричать в голос. Там – этого не любят и жёстко пресекают, как свои, так и воспитатели. Да и в принципе, плакс никто никогда не любил. Каждый переживал свою боль в одиночестве.
А они все спешили домой…
К своим родным деткам, забывали нас, именно тогда, когда зализывали раны своих детей. Да, я завидую, а почему бы и нет?! У меня этого никогда не было! Я никогда не видела, чтобы ко мне относились с любовью, с материнской теплотой. Да, есть и хорошие люди, но это всего лишь чувство долга, они должны нам показывать свою расположенность. Работа! Просто работа, за которую платят!
Немного повзрослев, я поумнела! Тайное желание чтобы мама пришла, пропало, я стала мыслить адекватно в соответствии со сложившейся ситуацией. Осознала – матери я не нужна иначе бы она пришла! Многократно наблюдая за тем, как кто-то из нас выходит с «новыми родителями» я была готова задушить претендента! И в тайне надеялась, что его выкинут! Зависть сжигала мозг. Но это я поняла не сразу! Мы очень жестоко мстили «везунчиками» били и унижали всеми возможными способами, приговаривая, что его там оближут, ничего страшного не случиться. Детская – ярость, самое ужасное чувство. Именно ярость… не злость.
А как по-другому? Мы не знали и я не знала! Нельзя быть тихой и миролюбивой среди волков иначе они начинают жрать тебя! А мне это надо было? Нет! Я не была задирой, но и умела примкнуть к тем за чьими спинами проще. Обычный середнячек, сама не лезу и другим не дам. Хотя, что тут скрывать было разное и со мной. И с синяками ходила и губу зашивали один раз и головой туда, куда не надо… тоже было. Но я карабкалась по скользкому склону, вверх
