скандал. Он… а точнее они устроили оргию в нашем туалете. Два года назад отстроили новый, но и старый ещё не закрыли. В общем говоря в самый пик веселья чёрт дёрнул воспитателя пройти по этому крылу и именно Анна Романовна их и обнаружила. И всё бы ничего, если бы не интересный факт, в данном сборище из наших был только Женька, все остальные домашние и достаточно приличных возрастов. Как они туда попали и чем закончилось дело Женя не колется.
Пока размышляла ноги привели меня к тёмно-коричневой двери, она когда-то наводила на меня страх и ужас, сейчас нет. Сейчас уже сама взрослая и какая-то там «тётя» в грозно надвинутых очках на переносицу меня не пугает.
Пуганая уже.
Закрываю глаза, для того, чтобы, открыв их, придать своему лицу хоть каплю радости. Нельзя заходить в её кабинет с «кислой миной». Почему? Да потому что это ЕЁ раздражает.
Скрипнувшая дверь радушно распахнулась, впуская во внутрь. Не хочу идти. Мне претит мысль, что меня будут поучать, наставлять и тому подобное. Намекать на скорый «отъезд». А ведь так оно сейчас и будет!
Развернулась бы и ушла! Куда?! Да куда глаза глядят, главное чтобы не сюда. Иду туда только потому, что скоро стану свободной и вопрос выбора передо мной не встанет. Хочу быть свободной без обязательств перед людьми «отвечающими» за меня. ХА! Я сама за себя отвечаю!
Страшно и в то же время безумно хочется скинуть груз! И не видеть эти вечно недовольные нашим поведением лица!
А все они просто боятся за свои шкуры. На нас им плевать! Что греха таить… нам тоже.
Вдох… быстрый, резкий и выдох… плавный и медленный.
Даже не постучала. Что ж… пусть будет внутренним бунтарством.
Сати Всеволодовна смотрит оценивающе – строго. Взгляд холодных изумрудных глаз заставляет поёжиться. ОПЯТЬ! У этой женщины ужасный характер! И в связи с тем, что она обладает властью, мы все терпим репрессии с улыбками на лице. Сказать слово против нельзя, стоять прямо и вежливо улыбаться – это да…
«Так что стою и улыбаюсь» – проносится в моей голове за долю секунды до того, как меня стискивают в объятиях с диким писком, точнее воплем:
– Девочка моя! Доченька.
Вздрагиваю как от удара.
Запоздало понимаю, что меня обнимает женщина! Гораздо ниже меня. Стискивает так, что дышать нечем. Я так и застываю с немым изумлением на лице. До одури цветочный запах духов обволакивает ноздри, вынуждая задержать дыхание. Под тяжёлым взглядом директора продолжаю стоять и даже не двигаться. Именно поэтому иначе бы я высвободилась.
Вдоволь наобнимавшись неизвестная мне особа, отрывается от меня, и её карие глаза встречаются с моими.
Молчу. В оцепенении смотря на неизвестную, но как выяснилось весьма прыткую даму. И это действительно была дама к пятидесяти годам не меньше. Первое что бросилось в глаза помимо собственно глаз женщины так это одежда, явно дорогая. Ещё один мой взгляд на директора получаю жёсткий в ответ и понимаю, что лучше продолжить молчать.
Проходят
