мебель из красного дерева, картины, в которых преобладали золотистые тона, огромный алый полог над кроватью, одеяло, простыни и подушки такого же цвета. Единственное, что выделялось среди этих ярких красок – серебристое платье, лежавшее на спинке кресла. Оно блестело, когда слабые солнечные лучи едва касались его. Сомнений у красавицы не возникло, это, точно, был подарок де Вильере.
Она вновь постаралась встать, на этот раз у нее получилось. Агнесса медленными, хромыми шагами подошла к платью, желая лучше рассмотреть его; дорогая серебристая ткань была усыпана мелкими бриллиантами, напоминающими капельки дождя, а рядом с ними, изящными линиями извивался узор черного цвета. Но в этом элементе одежды были и части, к которым девушка не привыкла: длинные узкие рукава, тугой корсет и небольшой вырез на груди в виде сердца. Несмотря на незначительные мелочи, красавица решила надеть это платье. Преодолев боль, она даже сумела зашнуровать корсет. Затем Агнесса подошла к зеркалу – платье сидело идеально, корсаж превосходно повторял все изгибы ее тонкого стана, а пышный подол лишь делал силуэт красавицы более хрупким.
Девушка не пожелала долго оставаться в спальне, в которой все напоминало о событиях прошлой ночи. Она нерешительно направилась в сторону двери, не зная, куда та ведет. Красавица не боялась выйти из комнаты, при этом даже не предполагая, на каком этаже дома она находится. Агнессе повернула ручку двери, та поддалась и открылась. Молодая графиня вышла из спальни и побрела вдоль темного узкого коридора, которому, казалось, не было конца. На стенах висели огромные пейзажи и портреты с изображением незнакомых девушке людей. Но, как будто по воле какой-то невиданной силы, она остановилась возле одной картины, привлекшей ее внимание. То был портрет де Вильере: он стоял возле стола, одной рукой он опирался на край стола, а в другой держал белые перчатки. Лицо его, как и всегда было строгое, в глазах его сверкало правосудие.
Агнесса сделала еще пару шагов, остановившись у второй картины. На этот раз пред ее взором появился портрет женщины, даже, можно сказать, девушки, которой на вид было не больше двадцати: белые волосы обрамляли бледное лицо, серо-голубые стеклянные глаза, маленький острый носик и алые губы, выделяющиеся на светлой коже, будто капли крови на снегу. Кровь, теперь это слово пугало красавцу, от малейшего воспоминания о нем, по спине графини пробегали мурашки, напоминающие уколы тысячи мельчайших иголочек. Она продолжала смотреть на картину; вокруг девушки не было ничего, кроме светло-серого тумана, размывающего контуры подола легкого белоснежного платья. Какие-то мрачные чувства вызывала у Агнессы эта картина, то ли из-за большого преобладания белого цвета, то ли из-за печального выражения лица девушки, опустившей голову вниз и смотрящей в пол. Что же именно в этой картине напугало молодую графиню? Скорее всего, глаза девушки, чистые серо-голубые, почти
