стушевался и опустил голову.
– Послушай, дядя, – сказал он, – пусть я и покровитель плутов, пиратов и воров, но ведь и путешественники, и торговцы тоже пользуются моей благосклонностью. А дела у них сейчас, пока Гера с Аполлонусом делят власть, обстоят не лучшим образом. Торные тракты зарастают травой, торговля почти угасла, и на дорогах легче встретить разбойничью шайку, чем торговый караван. Поэтому мы решили, что раз уж смена власти необходима, попробовать сыграть в свою игру, отличную от игры Кибелы, Геры или Аполлонуса с Артемидой и Афиной…
– Так, Гермесий, – священник хлопнул рукой по колену, – прежде чем давать расклады по своей особой игре, ты сперва расскажи, кто такие «мы» и с чем вас едят. И, пожалуйста, поподробней…
– Значит, так, – сказал тот, – «мы» – это несколько богов второго плана, не желающих участвовать в интриге Аполлонуса. Во-первых, это ваш покорный слуга, во-вторых, уже знакомый вам Гефестий, в-третьих, богиня плодородия Деметра, в-четвертых, бог виноделия Дионисий. Он хоть и алкаш, но разума еще не пропил. Если у тебя получится побить Ареса, сюда можно будет добавить Афродиту и, возможно, Афину, которая только и мечтает о мужике, который бы сумел отлупить этого меднолобого идиота. Если тебе удастся затащить ее в свою постель – то трон Зевсия, считай, у нас в кармане. Раз, два – и в дамках.
– Постой, Гермесий, – возразила Птица, – так Афина вроде бы такая закоренелая девственница, что никогда, нигде и ни с кем?
– Ерунда! Сам видел, как она занималась содомией с Гефестием…
– Это ложь! – неожиданно для всех четко сказала Елизавета Волконская. – И в тот момент, когда этот тип, называющий себя Гермесием, произносил эти слова, оно твердо знал, что возводит напраслину на честную женщину.
– Так, – грозно сказал отец Александр, – гражданин Гермесий, вы что, вздумали врать и распространять клевету? А ну-ка немедленно объяснитесь!
– Э-э-э, – растерянно проблеял божок, заметно побледнев, – дядя, позволь мне слово молвить, я все тебе объясню… Детство у меня было тяжелое, жизнь несчастная, а воспитание плохое…
– Про воспитание – это правда, – сказала мадмуазель Волконская, – а все остальное чистое вранье. Просто пороть его надо было почаще.
– Хорошо, – покаянно сказал Гермесий, – признаю свою вину, степень, тяжесть, глубину и прошу меня отправить на ближайшую войну. Нет войны? Я все приму – ссылку, каторгу тюрьму, но желательно в июле и желательно в Крыму.
– Хватит пааясничать! – прервал его священник. – И советую тебе больше не врать, а также думать, что говоришь и кому. Давайте вернемся к рассмотрению вопроса по существу. Расскажи-ка нам, кого вы собираетесь подсадить своими интригами на трон Верховного бога?
Гермесий повернулся в мою сторону и, вытянув в перед руку с прокуренным желтым указательным пальцем, ткнул им меня в грудь, громко сказал:
– Его!
От такой
