Пегги беспокоилась из-за ребенка.
– Она вертит тобой как хочет, – неодобрительно заметил Зак.
Подошел Говард и ткнулся носом мне в локоть. Я почесала его за ушами. Ему нездоровилось, и я встревоженно приложила руку к его груди.
Зак отвернулся.
– Ты любишь эту псину больше, чем меня!
– Нет!
Он переставил кофейник и свою чашку так, чтобы ручки были повернуты в одну сторону. Поправил чайную ложечку на блюдце.
– Поклянись!
Я поднялась с колен и заставила себя рассмеяться. Решение принято, я ухожу. Письмо написано и отправлено, он получит его в Корнуолле. Лучше, если он прочтет его там, подальше от меня. Я надеялась, что наш последний завтрак вместе пройдет хорошо. Собственный голос казался мне слишком высоким и сдавленным, пересохший язык едва ворочался во рту.
– Клянусь, что я не люблю пса больше, чем тебя!
Перед его гибелью мы разговаривали еще дважды: я позвонила ему вечером и на следующий день после обеда. Мне просто хотелось напоследок услышать его голос. Он был в Дартмуре, на холме Косдон, и писал старинные развалины. Унылые и мрачные, сказал Зак, они тянутся вдаль будто безымянные могилы. Ему нравилось писать в гаснущем свете дня. В свой домик он собирался вернуться уже затемно. Я попросила его быть осторожнее на неосвещенном участке дороги. Это был наш последний разговор.
Я сворачиваю с автострады, снижаю скорость и двигаюсь к мосту. Дорога сужается до одной полосы. Я включаю фары. Я соблюдаю все ограничения скорости. Зак говорил, что я езжу как старуха. Ему нравилось обижать меня, очень часто его шутки перерастали в оскорбления. Стараюсь вспоминать больше таких моментов, чтобы меньше по нему скучать.
Не помогает.
Можно одновременно любить и ненавидеть! Боль утраты – как удар в живот, жгучая обида – как ответный удар. Этот мужчина – самое лучшее и самое худшее, что случилось в твоей жизни. Ты давно решила уйти, и все же, вспоминая его прикосновения, теряешь голову даже год спустя…
Мое письмо еще в доме. Целый год оно провалялось нераспечатанным. Наверняка лежит под грудой рекламок пиццы, счетов за телевизионную антенну и коричневых конвертов с избирательными извещениями.
Слава богу, Зак умер прежде, чем прочитал письмо! Хотя бы за это стоит быть благодарной. Он так и не узнал о моем предательстве.
Доберусь до места и сразу сожгу письмо!
Переключаю скорость, начинаю подъем. Машина дергается. Говард свернулся калачиком на переднем сиденье, даже головы с лап не поднял.
Я проезжаю мимо кемпинга, и за живой изгородью мелькает бархатистое море. Вдруг в зеркале заднего вида вспыхивают фары. Водитель не приглушил дальний свет, машина совсем близко. Дорога идет под уклон, я нажимаю на газ и несусь прочь. Что за идиот, думаю я. И тут фары появляются вновь. Слепящий свет, машина висит чуть ли не у меня на бампере. Раздается гудок. Я вспоминаю серебристый джип на придорожной
