три тысячи шестисотая прогулка. Ровно.
– Да уж. А, погоди-ка, вроде дольше сидишь, – чего-то быстро высчитывал в уме Валерка.
– Так отними «карцера», да в прошлом году неделю болел.
– А, ну да, тогда, наверное, так…
Валерка не успел словесно правильно оформить мысль по поводу Матвеевых «прогулок», как в дверь со стороны коридора вставили ключ, открыли дверной замок, вторую решетку, и в камеру втолкнули новенького…
– Здлавствуйте, лебята! – поздоровался c порога новенький. В очочках, небольшого росточка, c пухлыми розовыми щечками, явно дисгармонировавших c окружающей обстановкой.
От такого неожиданного приветствия: давным давно всеми забытого, исключительно какого-то «человеческого», и вдобавок еще c этим беззащитным «л» вместо «р», – все остолбенели. У Пашки из открытого рта выпала на пол сигарета.
После минутного пытливо-всеобъемлющего осматривания паренька первым вышел из ступора Крест:
– Ты, это чего? Кто такой?
– Меня зовут Вадик, – как ни в чем не бывало, точно Вадик вошел не в камеру c отпетыми уголовниками, а в какой-нибудь филателистический клуб, продолжил рассказывать o себе, – мне двадцать четыле года, учусь… учился в конселватолии, осужден за убийство. Куда можно матлас положить?
Крест неопределенно кивнул в сторону двух свободных шконок рядом c полочкой.
– Кого «пришил-то»?! смычком горло дирижеру перепилил?! – к Кресту вернулось его воровское самообладание и пренебрежительный гонор.
– Нет, нет, – заулыбался Вадик, – я не склипач, я на фаготе иглаю.
– На чем?! – удивленно хмыкнул Валерка.
– На фаготе. Ну, это такой язычковый делевянный духовой инстлумент. Сначала я хотел иглать на флейте, но у фагота на всем диапазоне такие плекласные обелтоны, что…
Вадик интуитивно почувствовал, что его никто не понимает, и смотрят на него как на инопланетянина, – в общем, фагот – это такая музыкальная дудочка…
– Эй, «фагот»! Завтра ты по камере дежуришь, – фыркнул Матвей, довольный, что так ловко отвязался от каждодневного мытья пола.
– Я, так я, – согласился Вадик, – но надо бы установить общий глафик, как думаете, лебята?
Крест хотел влепить по уху Фагота за его «глафик», но дверь в камеру распахнулась, недвусмысленно намекая, что пора выходить на прогулку, а мелькнувший в проеме спецназовец в маске, – что сегодня надо выходить очень быстро…
К обеду все тюремные зеки уже знали o том, что в тюрьме «работают пасечники», иными словами – приехал спецназ, так сказать для профилактической воспитательной работы c осужденными, а в камеру «один три» «заехал» некий Фагот.
Со спецназом, как всегда, все было определенно и понятно: почти всем пришлось во время прогулки c лихвой поотжиматься,
