изображения птицы рох, которая кормит своих птенцов слонами и носорогами, и африканского камелопарда, шея которого длинна, как свинцовая водосточная труба в нашей ризнице, и удивительной полосатой лошади, что обитает в далеких южных краях и бегает быстрее ветра…
– То создания Божьи, – возразил старик, – а в этой книге изображены порождения дьявола! Дьявол, дьявол! Я чувствую его присутствие, он здесь, в этих стенах!
– Не следует поминать столь часто врага рода человеческого, – воззвал к старику брат Виллем. – Не подобает поминать его, или можно накликать недоброе…
– Здесь! Здесь он! – выкрикнул брат Даниил, на этот раз указывая не на книгу, а на что-то за спиною у брата Никодима. – Я чувствовал его присутствие…
Тут глаза его закатились, он рухнул на каменные плиты пола и забился в мучительных судорогах, лицо его посерело, на губах выступила пена, как у загнанного коня.
– Кликните брата Мефодия! – властно произнес кто-то за спиной брата Никодима.
Никодим обернулся и увидел смиренного брата Амвросия, монастырского келаря, правую руку отца аббата. Никто не заметил, как он появился в скриптории и теперь стоял посреди комнаты, сложив на груди руки.
Младший из переписчиков, молоденький послушник Герберт, тут же побежал за братом Мефодием, который врачевал всю монастырскую братию.
В ожидании врачевателя брат Амвросий распорядился подложить под голову бьющегося в судорогах старика сложенный вчетверо плащ, дабы он не расшиб голову о каменный пол, а также вложить в его рот рукоять кожаной плетки.
Переписчики столпились вокруг припадочного и сочувственно смотрели на него, не зная, чем еще можно ему помочь.
Лекарь не заставил себя ждать.
Очень скоро он вошел в скрипторий, наклонился над несчастным стариком, поднял его веко, словно хотел заглянуть в душу, затем выслушал пульс. Ничего не сказав, он только покачал головой и повернулся к послушнику.
– Сын мой, у тебя быстрые ноги. Беги сию минуту в мой сарайчик – ты знаешь, тот, что возле травного огорода, – и принеси пузырек с маковой настойкой.
Герберт бросился было к дверям, но на полпути остановился и спросил травника:
– А как же я узнаю этот пузырек? Там ведь наверняка множество всяких зелий!
– Само собой, само собой, сын мой. Тот пузырек, который мне нужен, стоит на полке возле камина. Сделан он из синего стекла, и на нем наклеен клочок пергамента с буквицей «P», что есть первая буква от латинского названия мака. Ты не ошибешься!
Послушник исчез, словно его унесло ветром, и довольно скоро возвратился с небольшим синим флаконом. Брат Мефодий капнул немного настойки на губы припадочного старика, затем перекрестился и трижды прочел «Отче наш».
Судороги стали не столь часты, затем старый переписчик неподвижно вытянулся, лицо его разгладилось, и вскоре он заснул мирным сном.
Тем
