в гостинице и теперь поворачивает вокруг горы. – При этих словах он выхватил кинжал и поклялся, что если солдаты предпримут что-нибудь против них, то я и мои товарищи ответят за это своими жизнями.
Атаман снова принял свой прежний, дикий вид и одобрил все, что говорил его подчиненный. Как только он удалился, то атаман заговорил со мной по-прежнему.
– Я должен, – сказал он, – чтобы поддержать свой авторитет, соглашаться со своими товарищами. У нас существует закон, что лучше убивать пленных, чем подчиняться силе. Но ты не бойся. Если на нас нападут, держись с нами, беги с нами, и я ручаюсь за твою безопасность.
Это мне не понравилось, поскольку в этом случае я оказывался в двусмысленном положении. Я не знал, чью сторону мне держать: или бежать от карабинеров, которые преследовали, или от разбойников, которых преследовали.
Я молчал и старался выглядеть спокойным.
Почти час я колебался, находясь между двух огней. Разбойники, которые рассеялись по кустам, замечали своими орлиными глазами все движения карабинеров, которые ходили вокруг гостиницы, иногда приближаясь к дверям, то опять удалялись, то осматривали свои ружья, то указывали в разные стороны и, по-видимому, расспрашивали о местности. Наконец страхи остались позади. Карабинеры, предварительно пообедав, двинулись вдоль долины, оставив горы в покое.
– Я абсолютно уверен, – сказал атаман, – что они высланы не против нас. Им известно, как мы в таких случаях поступаем с пленниками. Наши законы в этом отношении очень суровы, а их строгое выполнение необходимо для нашей безопасности. Если мы хотя бы раз отступим от этого правила, то больше никогда не получим денег за пленников.
Ожидаемый гонец все еще не возвращался. Я опять принялся рисовать окружающую меня природу, как вдруг атаман вынул из кармана альбом.
– Вот, – сказал он, улыбаясь, – раз ты живописец, то нарисуй мой портрет. Листы в твоем альбоме слишком малы – рисуй здесь.
Я с радостью согласился с его просьбой, поскольку такой случай редко выпадает живописцу. Я вспомнил, что Сальватор Роза в молодости добровольно провел некоторое время у разбойников Калабрии, чтобы собрать материал об этой дикой местности и диких нравах, которые его окружали, и с восторгом взялся за карандаш.
Атаман был весьма колоритным типом, которого только можно себе представить и, посадив в удобном положении, я принялся его рисовать.
Вообразите себе сильного, крупного человека, в одежде разбойника, с пистолетами и кинжалом за поясом; могучую шею, небрежно прикрытую плащом, на концах которого висят кольца, отнятые у путешественников; грудь, увешанную медалями и орденами; шляпу, украшенную разными лентами; куртку и брюки яркой расцветки, богато расшитые, и красивые английские ботфорты. Представьте его на возвышении, между скал, облокотившегося на свой карабин, погруженного в думы и мечтающего предпринять нечто дерзкое, а у подножия скалы – деревни и строения, предметы
