падает со страшной высоты». В либретто, как и в сценарии своего последнего фильма «Бунт мясника», Арто обращается к физическому гротеску, к карикатурным и пугающим образам: «Перед зрителями разворачивается ужас. Головы и лица людей становятся все грубее, все уродливее: на них появляются стигматы, символы, признаки всех возможных болезней и пороков»[85]. Эти люди выкрикивают свой текст, и вторжение иных звуков низводит этот текст до уровня бреда: «Все эти слова должны внезапно прерываться криками, шумом, грохотом – звуковыми штормами, в которых тонет все»[86]. Идея столкновения слова с криком появится у Арто снова гораздо позже, в радиозаписи 1947–1948 гг. «Покончить с судом божьим». Либретто для Вареза Арто озаглавил «Нет больше небес». Однако, дописав до четвертой сцены и закончив ее тем, что «все звуки сливаются в страшном грохоте», Арто бросил работу. В 1933 году Варез не раз писал ему из Нью-Йорка, прося закончить либретто и выслать ему. Наконец, в начале 1934 года, Арто отправил ему отпечатанную рукопись написанных им четырех сцен. Но к этому времени Варез впал в депрессию и утратил способность работать на долгие тринадцать лет.
Нарастающее нервное возбуждение Арто и постоянное употребление опиума грозили и его сделать неспособным к работе, разрушив все его театральные планы. В 1932 году он прошел курс лечения иглоукалыванием. На время оно дало результаты: однако в начале декабря ему пришлось лечь на детоксикацию в клинику Анри-Руссель при психиатрической больнице Святой Анны в Париже. Лечение должно было продолжаться сорок дней. Однако Арто продержался в больнице лишь сутки. Жестокие методы лечения и палата открытого типа, полная маразматиков, оказались для него невыносимы. Он прервал лечение, несмотря на рекомендации врачей, но перед тем, как покинуть клинику, был вынужден заполнить опросник о своем пристрастии к опиуму. В опроснике Арто писал, что опиум растворяет его постоянную тоску и тревогу, как сахар в воде, и подробно описывал болезненный процесс детоксикации:
Прежде всего, это физические страдания: озноб, острая боль в мышцах, чувство давления на лицо и на затылок, ужасные судороги в паху. В миг приступа сознание сужается: меня захватывает целиком невыносимая боль, столь острая и мощная, что я теряю способность понимать и ощущать что-либо, кроме нее. С другой стороны, кажется, исчезает прозрачная стена, отделявшая меня от мира – я снова чувствую жизнь[87].
Описал он и свои сны при приеме опиума. В комнату к нему являлись мифические фигуры, превращались в людей и «убивали меня – медленно, терпеливо и неуклонно»[88]. Позже, в 1937 году, во время путешествия в Ирландию (и дальше – до конца жизни) эти видения стали сильнее: Арто говорил об этих полуснах-полугаллюцинациях, что они реальны – это воплощения существующих общественных пороков и сексуального насилия. Ему приходилось постоянно защищать от них свое тело.
Выйдя из
Там же, р. 119.
Там же, р. 108.
Hospitalization of December 1932, ОС VIII, 1980, p. 320.
Там же, р. 322.
