средних лет, грузноватый, с заметной лысиной и крайне недовольным выражением лица. Он зябко передергивал плечами, закутанными в женскую пуховую шаль, ворча на нерадивых работников, которые никак не могут хорошо натопить в доме, и на подступившие холода, что поутру схватывают ледяным дыханием вчерашнюю грязь, и на всю эту непонятную, неорганизованную, да еще и подхватившую эпидемию революции Россию. Эпидемия эта оказалась столь заразной, что даже дисциплинированные немецкие солдаты подвержены ее разъедающему воздействию. В Германии обстановка сложная, кайзер Вильгельм убит. Утром посыльный передал распоряжение генерала фон Дитца: завтра быть в Харькове. Оттуда формируется поезд для возвращения на родину, в Германию. А здесь все нелогично, все поставлено с ног на голову, здравый смысл отсутствует напрочь. Богатейшая земля – и нищие жители! Высокообразованная, владеющая несколькими языками тонкая прослойка интеллигенции, как, к примеру, хозяева нынешнего особняка, и почти полная дикость и безграмотность среди остального населения. Что начнется здесь после нашего ухода? Наступит полный хаос! Страшно даже подумать!
– Парьяска! – с трудом выговаривая непривычное имя прислуги, закричал немец.
– Чого вам, панэ, – произнесла певучим голосом крепкая женщина лет сорока, войдя в комнату.
– Warum ist kalt? Потщему не топить? Потщему хольед?
– Та вы шо, хер майор, якый це холод? Ну, Петро тришки опоздав, зараз йому ваш Фрыць допомогае дров нарубаты, – заворковала она, – вже ж чуетэ, дух пишов тэплый, чого цэ вы рэпэтуете, ей богу, нэ розумию…
– Weg, stumpfsinnige Weibe![3] Уходьить! – закричал офицер, прогоняя болтливую горничную. Из-за двери послышался шум, возня и резкий окрик денщика.
– Was ist denn noch, Klaus?[4] – окликнул майор.
Тощий рыжий унтер-офицер возник на пороге, держа в руках увязанную стопку книг. За ним с искривленным болезненной гримасой лицом следовал старый хозяин имения.
– Оставь, не трогай! – возмущался он. – Помилуйте, господин офицер! – обратился он к майору, – велите, чтоб он не брал книг! Эту библиотеку мои деды-прадеды собирали, сам Григорий Сковорода у нас гостил. Да как же можно… Скажите ему! – от большого волнения старик с немецкого то и дело переходил на французский.
– Герр майор, – отпихиваясь от хозяина, доложил унтер-офицер, – все готово к отъезду, остались только книги, а все не помещаются… Weg, поди прочь! – он толкнул старика в грудь.
Майор инженерных войск Хельмут Бремер нехотя поднялся, сбросил с плеч женскую шаль, обернул вокруг шеи шарф и застегнул шинель на все пуговицы, аккуратно водрузил на сильно обозначившуюся лысину каску с золоченым шишаком.
Не обращая внимания на семенящего следом и слезно причитающего старика, майор прошел в библиотеку, цепким взором окинул аккуратно увязанные стопки книг и каких-то старых пергаментов. Из всего велел выбрать книги в красивых дорогих окладах.
– Это вот, к примеру, зачем? – спросил он, пнув сапогом тяжелую стопку каких-то трухлявых деревянных дощечек, испещренных бесконечной вереницей непонятных букв, словно подвешенных
Прочь, глупая баба! (
Что там еще, Клаус? (
