не становится больше, он становится меньше.
Не осуждай никого, пока не встанешь на его место.
Стократное повторение урока не может сравниться с повторением его сто и один раз.
Если я не сам за себя, то кто за меня? Но если я только за себя, то зачем я? И если не теперь, то когда же?
Однажды к Шаммаю пришел некий иноверец и сказал:
– Я обращусь в твою веру, если ты изложишь мне всю Тору, пока я продержусь стоя на одной ноге.
Шаммай рассердился и прогнал иноверца. Тогда тот пришел к Гиллелю. И Гиллель обратил его, сказав:
– «Не делай ближнему ничего из того, что ты не желаешь для себя». В этих словах – вся суть Торы, все остальное – толкование. Иди и учись.
Когда Гиллель уходил из Школы, ученики, что шли с ним, каждый раз спрашивали его:
– Учитель, куда ты идешь?
– Совершать богоугодное дело, – отвечал Гиллель.
– Какое?
– Мыться.
– Разве это богоугодное дело?
– Безусловно. Даже статуи царей в театрах и цирках моются: их чистит специально нанятый человек, который кроме платы получает за эту работу почет. Тем более должен блюсти свою чистоту человек, созданный по образу и подобию Божию.
Притча о долголетие Гиллеля
Был такой случай. Двое заспорили о том, можно ли рассердить Гиллеля.
– Уж я-то выведу знаменитого учителя из терпения! – говорил один.
Побились об заклад в четыреста зуз. Было это в канун субботы, Гиллель собирался мыться. Подошел тот, кто собирался рассердить его, к двери дома Гиллеля и закричал:
– Кто здесь Гиллель? Кто здесь Гиллель?
Оделся Гиллель, вышел и спросил пришедшего:
– Что тебе угодно, сын мой?
– Хочу спросить тебя.
– Спрашивай, дитя мое, спрашивай.
– Отчего у вавилонян головы неправильной формы?
– Сын мой, – сказал Гиллель, – важный вопрос задал ты мне, и я отвечу: оттого, что у вавилонян нет хороших повивальных бабок.
Спрашивавший ушел. Но через некоторое время вернулся и снова закричал:
– Кто здесь Гиллель?
Оделся Гиллель и вышел к нему.
– Чего хочешь ты, сын мой?
– Хочу задать вопрос.
– Спрашивай, сын мой, спрашивай.
– Отчего у тармудян глаза больные?
– Важный вопрос, сын мой, задал ты мне, и я отвечу: оттого, что они живут в песчаных местностях.
Ушел спрашивавший, но вскоре вернулся и закричал:
– Кто здесь Гиллель?
Оделся Гиллель и вышел к нему.
– Что угодно тебе, сын мой?
– Хочу задать вопрос.
– Спрашивай, дитя мое, спрашивай.
– Отчего у апракийцев ступни широкие?
– Важный
