В машине класса С все это было лишним. Полная защита в базовой комплектации. «Почувствуйте себя эмбрионом в утробе матери, обитателем яйца, жильцом аквариума – пусть все безумие мира подождет снаружи!» И оно ждало: напористое, многоголосое, красочное. Серенькое и безобидное, если глядеть на него через стекла Тоя. Зет взглянул на часы и нахмурился. Похоже, он не успевал. Или успевал? Или… Черт! Да откуда здесь пробка?
Время за окнами Тоя будто остановилось. Машины, точно капли смолы, нестерпимо медленно стекали по серой плоскости магистрали. Среди них сочился и Той. Внутри Тоя Зет грыз от нетерпения ногти, отсчитывая минуты до начала инструктажа. Четырнадцать… Тринадцать… Двенадцать…
– А, чтоб вы сдохли! – прорычал Зет и тут же прикусил язык.
Но Той, если что и заметил, решил промолчать.
Одиннадцать… Десять… И вот наконец источник затора! Бездарный урод, не сумевший соблюсти те несколько законов, которые остались в городе. Тупая скотина, крадущая время у сотен приличных граждан. Надо надеяться…
Той уже сочился мимо асфальтового могильного холмика, и Зет поспешил отвернуться. Холмик начинал подтаивать, медленно оползая затейливым черным кружевом, и в просветах тускло поблескивали стекла запертого автомобиля. Чтобы разглядывать содержимое оттаявших машин, нужны были крепкие нервы. В зависимости от нарушения машина могла простоять так с запертым внутри водителем и час, и день, и неделю, со всеми вытекающими последствиями. Последнее слово в пенитенциарной системе. Полный отказ от профилактики, предотвращения, расследования и доказывания преступлений. Никаких сомнений. Никаких лишних расходов. Никакого человеческого фактора. Задержан на месте преступления – наказан здесь же и сейчас же. В противном случае – невиновен. Конечно, техническую базу им пришлось доработать. Как, например, вот эту асфальтовую волну, накрывающую автомобиль в движении. Поговаривают, правда, что система еще не до конца отлажена. Распознает не все виды преступления, порой ошибается и все такое. Зет поежился и осторожно передвинул ногу подальше от педали газа.
* * *
Без двух минут восемь Той подкатил к суровому серому кубу, от которого, казалось, отскакивали не только надписи, но и краски. Очки здесь были ни при чем. Служба очистки оставалась единственным зданием в городе, полностью лишенным не только рекламы, но даже цвета. С его безупречно чистых стен соскальзывал даже вездесущий логотип производителя защитных очков. Служба неизменно держала марку, выступая из бушующего океана красок, звуков и запахов неприступным утесом чистоты и невинности.
И островками поменьше передвигались по городу машины Службы и ее служащие – безупречно серые, безукоризненно однотонные – кажущиеся на фоне цветного безумия жутковатыми прорехами мироздания; провалами, в которых без следа исчезает все живое, цветное и теплое. Отсутствующей стекляшкой в пестрой картинке калейдоскопа казались они. Их боялись и старались обходить стороной. Не только потому, что количество привычных человеку признаков жизни было сведено у них к минимуму, но и потому, что, по слухам, их полномочия ограничивались только
