тот, что был у Чи Хён?
Раздался свист втягиваемого сквозь зубы воздуха, и Мрачный с запозданием вспомнил, кто его переводчик. Но теперь уже ничего не поделаешь. Гын Джу опять посовещался с кузнецом по-имперски, а затем обернулся с виноватым видом, несколько смутившим Мрачного: с какой стати стража добродетели должен беспокоить обряд погребения дедушки?
– Ему уже доводилось делать клинки для непорочных, – осторожно начал Гын Джу. – И поскольку у Чи Хён есть второй такой меч, изготовить замену будет проще. Но… ведь это ваш дед, так почему бы не выковать наконечник для копья или нож, о чем поначалу и шел разговор, чтобы вы могли воспользоваться им, когда вернетесь?
– Потому что я могу не вернуться, – хмуро объяснил Мрачный и добавил, чтобы мальчишка не радовался раньше времени: – Я планирую вернуться, но наши планы порой меняются, верно? Мне бы не хотелось, чтобы дедушка после смерти служил тому, кого не знал при жизни, так что пусть он окажется в клинке, которым будет пользоваться Чи Хён. С тех пор как мы покинули саванны, она первая и единственная отнеслась к дедушке по-человечески, не смотрела на него свысока, как на капризного старого дикаря. Вы согласны?
– Согласен, – с задумчивым видом проговорил Гын Джу, когда Мрачный уже решил, что страж добродетели рассмеется в ответ на его предложение. Все-таки он чертовски странный, этот мальчишка. – Но предположим, вы вернетесь, и что тогда? Ваш дед будет заключен в оружии, с которым вы не умеете обращаться.
– Не беспокойтесь, я быстро учусь, особенно чему-то смертоносному.
Если бы на Мрачного сейчас смотрел не красавчик Гын Джу, а кто-то другой, могло бы показаться, что в его темно-карих глазах блеснул огонек уважения. Решив, что эта песня уже изрядно ушла в сторону, Мрачный снова протянул кулак наивному чужеземцу, а уж ответит тот на дружественный жест или предпочтет не заметить – это его дело.
– Похоже, мы договорились, осталось только принести дедушку, и можно начинать работу… Я знаю дорогу и понимаю, как вы заняты, но если захотите составить компанию, я не стану возражать.
И уже не в первый раз за этот день единственный настоящий соперник в борьбе за единственную настоящую любовь удивил Мрачного. Гын Джу не стал извиняться и отнекиваться, а лишь сверкнул глазами, перевел взгляд на полоску подтаявшего снега, отмечавшего их путь под навесом кузницы, и произнес подобающим моменту торжественным тоном:
– Для меня большая честь увидеть своими глазами, как вашего дедушку доставят сюда, мастер Мрачный.
– Приятель, какой еще, в жопу, «мастер»? Зови меня просто Мрачный, – проворчал бывший Рогатый Волк, пытаясь спрятать за грубостью непривычное волнение, охватившее сердце.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу
