Бермудских островов.
Все обращается в прах у нас перед глазами. Ничто не избежит руки времени – ни города Междуречья, ни летний дом наших предков.
Нора готовит на ужин кашу из дробленого овса и кудрявую листовую капусту. Она живет, как крестьянка. Но, я полагаю, если поскрести любого человека, вылезет крестьянин.
– Нет, нет, нет! – Нора яростно колотит себя кулаком в грудину. – Мы все – короли и королевы.
– А теперь, – она зевает и, по-моему, немного переигрывает, – я пойду посплю. Продолжай без меня, не стесняйся.
Что пропустила Нора
…Ватсон Грант.
– Доктор Ватсон, я полагаю. – Профессор Кузенс расплылся в улыбке, словно чрезвычайно удачно пошутил.
– Входите-входите, не стесняйтесь, все остальные уже тут, – съязвил Арчи.
Ватсон Грант был одним из заведомо безнадежных претендентов на трон руководителя кафедры. Он специализировался по «шотландской культуре» – странный, старомодный предмет из страны пасторалей и белого вереска, ручейков, холмов и поросших травой склонов, где пригожие селяне пляшут стратспеи и рилы, а Мойра Андерсон и Кеннет Маккеллар поют дуэтом, аккомпанируя им. Такую Шотландию Марта Сьюэлл оценила бы.
Грант Ватсон всегда ходил в пиджаках из гаррис-твида. Родом он был из какого-то далекого места, название которого то ли начиналось на «Инвер-», то ли кончалось на «-несс». Он был странно асексуален, как крот, несмотря на наличие жены и двоих детей где-то в Файфе. Он обожал походы по пересеченной местности и порой даже в университет являлся в громоздких кожаных туристских ботинках, на которых еще оставалась засохшая грязь с горы Манро, – словно в том, чтобы карабкаться в гору, когда это не обязательно, заключается некая добродетель.
Грант Ватсон, как обычно, имел испуганный вид, и профессор Кузенс еще подбавил ему нерешительности, добродушно замахав на него рукой и произнеся с чрезвычайно нелепыми потугами на шотландский акцент:
– Оххх, – это прозвучало так, словно профессор пытается отхаркнуть мокроту, – уходзь, милы коллега.
Грант Ватсон застыл на пороге аудитории – ему не хотелось оставаться, но и уходить тоже не хотелось: он боялся, что присутствие профессора Кузенса означает благосклонность последнего к кандидатуре Арчи. Ватсон даже, кажется, слегка приплясывал на месте, но Арчи оборвал его танец словами:
– Туалет в другом конце коридора.
Тут зазвонил звонок, обозначающий конец часа, и спас Гранта от необходимости подыскивать ответ.
Арчи не обратил внимания на звонок и продолжал говорить, но его уже никто не слушал – все начали извиваться, выбираясь из жестких пластиковых тисков. На туманную долю секунды мне показалось, что я вижу и зыбкие очертания Безымянного Мальчика – он поднимался с сиденья спиральной струйкой дыма. Я моргнула –
