Ефрем Осипович Мухин и настойчиво советует молодому человеку продолжить образование в Дерптском университете. «Вот, поехал бы! Приглашаются только одни русские; надо пользоваться случаем». – «Да я согласен, Ефрем Осипович», – буркнул я, нисколько не думая и не размышляя. Как объяснить эту неожиданную для меня решительность?.. Но насколько я помню, мне кажется, что главной причиной скорого решения было мое семейное положение… Нет ни средств, ни связей, не найдешь себе и места. В то же время было и неотступное желание учиться и учиться.
Московская наука, несмотря на свою отсталость и поверхностность, все-таки оставила кое-что, не дававшее покоя и звавшее вперед» [29].
Мухин предложил ему самому выбрать предмет занятий. После недолгих колебаний юный Пирогов выбрал хирургию – науку, основанную на знании всегда интересовавших его анатомии и физиологии. Вот как он сам потом объяснил свой выбор: «…где-то издалека, какой-то внутренний голос подсказал тут хирургию. Кроме анатомии есть еще и жизнь, и, выбрав хирургию, будешь иметь дело не с одним трупом» [30].
В тот же день Николай явился в правление университета, нашел Е. О. Мухина, «объявил ему свой выбор и тотчас же был подвергнут предварительному испытанию, из которого узнал, что цель отправления нас за границу есть приготовление к профессорской деятельности; а так как для профессора прежде всего надо иметь громкий голос и хорошие дыхательные органы, то предварительное испытание и должно было решить вопрос, в каком состоянии обретаются мои легкие и дыхательное горло» [31].
За неимением в то время спирометров и по причине «полного незнакомства экзаменаторов с аускультацией и перкуссией» Ефрем Осипович заставил Николая громко и не переводя духа прочесть фрагмент из изданной им физиологии Ленгоссека, что он исполнил вполне удовлетворительно. После этого его имя было внесено в список желающих, т. е., как пишет Н. И. Пирогов, «будущих членов профессорского института». После этого он вернулся домой и объявил своим домашним торжественно и не без гордости, что «еду путешествовать на казенный счет».
Число русских, посылаемых для подготовки к профессорскому званию на два-три года в Дерптский университет, ограничивалось двадцатью избранниками. На самом деле их оказалось 21. После двухлетнего пребывания в Дерпте они должны были отправиться еще на два года в заграничные университеты и потом служить известное число лет профессорами в ведомстве Министерства народного просвещения. Николай еще узнал, и это было для него совсем немаловажно, что на содержание в Дерпте выделялось 1200 рублей ассигнациями ежегодно. На путевые издержки также полагалась особая денежная сумма. Отобранные молодые выпускники русских университетов должны были еще подвергнуться предварительному испытанию в Петербургской академии наук.
Николай Пирогов начал готовиться к лекарскому экзамену. Он прошел, как вспоминает Николай Иванович, «очень легко для меня, даже легче обыкновенного, весьма поверхностно, может быть, потому,
