разрешили, с близкими объяснились, снаряжение подготовили, перепроверили и спрятали.
Андрей с мрачным и торжественным лицом начищал сковороду над помойным ведром, будто с этим сверкающим щитом ему предстояло отправиться в бой. Он давно отрезал себе путь к отступлению – когда вместе с Катей ушёл в подполье. И он, и Катя были смертниками: им предстояло или победить этой ночью, или погибнуть. Катя сейчас была в «раковине», так на их кодовом языке назывался штаб сопротивления. Несколько десятков бойцов выйдут оттуда в час ноль и ударят в двух направлениях: по администрации трудового сектора и форту военной полиции. Одновременно с этим бойцы из десятков ячеек по всему сектору свяжут боем локальные отряды полиции и дадут сигнал к восстанию угнетённым и отчаявшимся рабочим.
Кроме Кати у Андрея не было близких. Отца он не помнил, а мать умерла от рака, когда Андрею было девять. И хотя Катя подвергала себя смертельному риску, она была взрослым человеком и сама сделала выбор, когда вместе с Андреем бежала с завода. Она знала, на что шла.
Фёдору в этом смысле было сложнее. Восемь лет назад, в ноябре 2097-го, взрыв на очередной инаугурации Вождя объявили терактом мятежников, и полиция начала хватать всех, на кого падали подозрения в нелояльности. Было объявлено, что их отправят в специально созданные «трудовые сектора» – для «проверки надёжности». Под гребёнку попала и дочь Фёдора, занимавшаяся общественной работой в институте. Жена в истерике бросилась ему на грудь. Она была уверена: Юля не вернётся.
Родственники схваченных толпились перед отделением полиции, требуя, угрожая и умоляя. Ворота были заперты, караулка у ворот – пуста. Железный забор с гнутыми прутьями не выглядел серьёзным препятствием, в отличие от двух пулемётчиков в касках, лежащих наверху широкой грязной лестницы. Хамоватый сержант в бронежилете дважды выходил на крыльцо и орал, чтобы «мрази расходились»: полиция не собиралась ни отпускать заложников, ни отправлять их родственников в трудовой сектор по желанию.
Через час вышел уже капитан: вежливый и подтянутый молодой человек. Он пообещал что-то придумать. Следующие два дня Петровы спешно собирали деньги. Комнату продали за копейки, и остаток пришлось занимать у знакомых – тогда Фёдор ещё допускал, что им удастся вернуть долг. На третий день они сидели в одном изоляторе с дочкой, а ещё через неделю всех их поездом отправили в трудовой сектор.
Общежитие при заводе встречало гнилостной вонью, сдавливало грудь заплесневевшими влажными стенами, изрыгало из своей глотки облака мух и полчища жирных рыжих тараканов, выдерживающих удар подошвы.
Люди ютились на головах друг у друга. Зимой их колотил холод, а летом – глаза слезились от вони.
Это место стало пристанищем: здесь можно было отдохнуть от чудовищной, изнуряющей работы на заводе. Каждый день с восьми до десяти Фёдор работал сварочным аппаратом. На сетчатке оставались ожоги; если бы не маска, Фёдор давно бы ослеп. С окончанием рабочего дня он добирался до общежития едва ли не на ощупь. Жена, когда её жуткий кашель в очередной раз продирался изнутри, лишь махала рукой: продуло, скоро пройдёт. Да только пневмония сама собой не проходит. Жена выгорала на работе, а Фёдор не мог ей помочь.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
