шумно вздохнула и чуть повела руками, которые начали затекать в неудобном положении.
– Это мой враг, – с неохотой сказала она. – А, значит, ваш союзник. Не трогайте ее…
– Не хватало еще с бабами воевать, – скривился атаман. – Тем более, с детьми.
Брови амазонки чуть поднялись.
– А я кто?
– Ты – амазонка, – отрезал он сердито. – А значит, не женщина, а исчадие Пекельного Царства.
Видимо, с последним заявлением воина амазонка могла бы поспорить, и поспорила бы, если бы Аэлло снова не вмешалась:
– Вы извините, что я вам мешаю, но, во-первых, я совсем даже не ребенок, а во-вторых, отпустите Брестиду, пожалуйста. Не знаю, что она сделала с этим вашим Красом, но все же это не повод, чтобы нападать ввосьмером на одну безоружную женщину.
Брестида нагло усмехнулась.
– Вот видите, даже ребенок понимает, что вы трусы.
Стрелы, секунду назад направленные в небо, уставились в грудь Аэлло.
Брестида щелкнула пальцами, мол, что я говорила, и весело подмигнула, но не Аэлло, а атаману:
– А ты говоришь! А вы не только с бабами, но и с детьми воюете. Да и умом не особо крепки, все в мышцы ушло.
Главный нахмурился, и, прежде, чем глубокая морщина пролегла между бровями, все четыре стрелы оказались направлены в небо. Руки лучников даже не дрогнули, даром, что держат натянутые луки уже несколько минут.
Уль обернулся к Аэлло.
– Дитя! – начал было он, но гарпия гневно топнула.
– Я не дитя, я – хранитель!
Атаман уставился на золотую пластину на тонкой цепочке на шее Аэлло, только сейчас заметив ее.
Заставив себя оторвать взгляд от осколка, он продолжил, но говорил по-прежнему так, словно объяснял ребенку:
– Эта… Эта гадина обманула Краса! Она обольстила его! Выведала все наши секреты… а затем подло убила ударом в спину! Подумай, ди… сама, нужен ли Талисману такой хранитель, как эта… эта?
Аэлло, которая в силу последних событий втайне и сама считала, что без Брестиды всем зажилось бы лучше, тем не менее, упрямо сказала:
– Но она билась за Цитадель! И она доказала, что достойна! А вы, вместо того, чтобы явиться открыто, и говорить со всеми нами, выслеживаете женщин в лесу.
На щеках атамана заходили желваки, и он нарочито спокойным тоном, от которого у Аэлло внутри все похолодело, продолжил:
– Если бы она была повинна в чем-то, имеющем отношение к настоящему, мы, сагаты, которые славимся на все Лесостепье своей мудростью и справедливостью, так бы и сделали. Но на этот раз мы пришли судить ее за былое!
Гарпия нахмурила лоб, окинула Брестиду оценивающим взглядом. Амазонка сверкнула зелеными кошачьими глазами, но взгляда не отвела.
– Хорошо, – сказала Аэлло атаману. – Судите. Мне она не дорога. И я совсем не удивлена, что она крупно насолила кому-то в прошлом.
– Ничего другого я от тебя и
