с гробом великого полководца, генералиссимуса был так высок и на нем было столько цветов, что многие засомневались, пройдет ли он в ворота лавры. Но один из шедших за гробом старых солдат, ветеран суворовских походов, ободрил многотысячную толпу: «Суворов всюду проходил и здесь пройдет – не останавливайтесь!» И впрямь, Суворов прошел и на этот раз в свой последний путь в вечность. На своей могиле, как известно, он просил начертать просто: «Здесь лежит Суворов».
Входя в знаменитый акрополь направо, там, где могила Достоевского, я вспоминаю его в те давние послеблокадные годы, когда его еще не коснулась кощунственная рука советского партийного руководства. Они поступили просто: сровняли с землей те захоронения, которые им казались неважными для истории. И вот теперь, как на вырубленной делянке, мы видим лишь одинокие могилы великих людей России. Среди них – и скромное надгробие Павла Андреевича Федотова…
Памятники истории и старины: старинные книги, гравюры, картины, мебель – всегда заставляли меня приходить в неописуемое волнение, и не только, наверное, потому, что от соприкосновения с ними будоражились некие генные токи, пробуждающие историческую память о наших предках… Сколько любви и духа несут они в себе через века и годы!
Быт XX века создан машинами. Современная мебель, например, как и архитектура, – глуха и мертва. Все это создано не душой, и не искусством, и не энергией любящего, творческого человека. И потому не затрагивает чувства. Я любил рассматривать, словно вынесенные со дна Атлантиды, старинные открытки, литографии, гравюры, репродукции с картин старых мастеров. С детства меня окружала красота, которая была во всем: в облике великого города, старинной мебели, картинах и книгах.
Красота интерьеров, сопровождающая жизнь всех сословий России, неотрывна от исторического бытия русского народа. Интерьеры домов сословия дворян, купцов или крестьян отличались своей красотой, присущей как крестьянской избе, так и роскошному дворцу царского сановника. Любопытно, что известный Стендаль, побывав с армией Наполеона в России, с восхищением писал, что красота дворцов вельмож превосходит французские. Мебель из карельской березы, созданная в мебельных мастерских князя Мещерского при Екатерине Великой, поставила его в тупик. Он решил, что, скорее всего, это английская мебель. А ведь когда-то в Москве был музей русской мебели, который закрыли в 30-е годы. До сих пор не существует капитальных трудов по истории нашей мебели от древних времен до новорусского стиля, который советские искусствоведы презрительно называли «псевдорусским». Мебель эта осталась только в музеях как экспонаты эпохи. А ведь было время, когда эта красота была органической частью бытия русского народа…
Как и всегда, будучи в родном городе, я зашел в антикварный магазин на Наличной улице. Помню, первое мое в детстве посещение с отцом комиссионного магазина на Невском оставило в душе восторг от увиденных там люстр, огромных картин в духе Тьеполо, строгих голландских портретов с дивно написанными
