и помахала рукой.
– Да-да, попозже. Пока занята.
– А как я вас потом найду? – не понял готичный парень.
– У консьержки оставлю, – соврала я.
Гот широко улыбнулся, совсем не «готишно», и крикнул:
– Е-ее!
Потом воткнул наушники и пошел по тротуару в сторону парка. Когда удалился на достаточное расстояние, я на цыпочках подбежала к кустам и положила метлу на воздух. Та послушно зависла, вильнув прутиком.
Убедившись, что рядом никого нет, я водрузила подушку и вскарабкалась на черенок. Пришлось снова улечься, чтобы уменьшить дискомфорт.
Я ерзала и бормотала:
– Кто вообще придумал летать на метлах? Почему нельзя было сделать летающий стул, или тахту?
В кустах зашуршало, я с ужасом замерла, надеясь, что вылезет пьяница, чтобы можно было списать на белую горячку.
В ветках сверкнули два глаза, за ними показалась рыжая мордочка. Кошка высунула лапку и осторожно выскользнула из зарослей.
Я облегченно выдохнула.
– Напугала.
Кошка задрала хвост и демонстративно прошагала на другую сторону тротуара. Подойдя к решетке на подвальном окне, она оглянулась на меня и скрылась в проеме. А я вытерла лоб дрожащими пальцами.
Со стороны автобусной остановки послышался стук каблуков и неразборчивое бормотание. Парочка довольно переговаривается, быстро приближаясь. Офисные работники спешат домой, к компьютерам, будто на работе не хватило.
Чтобы не столкнуться с очередными прохожими, я уселась поудобней и скомандовала:
– Вверх!
Можно было и не произносить. Уже поняла, метла от одних мыслей приходит в движение, но почему-то захотелось сказать.
Меня быстро понесло к небу, через пару мгновений осознала, что деревья остались далеко внизу, а спустя еще несколько секунд, под ногами мелькнула крыша моего дома и скрылась в черноте.
Внутри все упало, я вцепилась в черенок и зажмурилась так сильно, что перед глазами поплыли цветные пятна. От скоростного подъема заложило уши, пришлось судорожно глотать и зевать, а мой страх лететь с пятнадцатого этажа теперь кажется глупым.
Пальцы оледенели, порывы ветра, непонятно откуда взявшегося, вот-вот выдуют душу из тела. Доверие к метеорологам упало в ноль, а грудную клетку сдавил ужас.
Потом холод усилился, даже чудо-платье не спасает. Кончик болящего носа замерз так, что перестала чувствовать. Щеки стянуло. Хотела потереть, но пальцы деревянные и не гнутся. Успела слабо порадоваться, что под платьем остались джинсы. Так бы вообще околела.
– Х-хол-лодно…
Приоткрыв глаз, увидела сияющее золотом пятно в черноте. Голова кружится, дышать до того трудно, что картинка двоиться. Несколько секунд таращилась на пылающий диск. А когда дошло, что это город, маленький и продолжающий уменьшаться, от страха чуть не свалилась с черенка.
– Снижайся! – заорала я не своим
