здесь взялся?
– Не помню.
– А как тебя зовут помнишь?
Я широко распахнул глаза и молча переводил бессмысленный взгляд с одного на другого. Это были молодые крепкие парни, видимо, солдаты.
– Сотрясение мозга. Вызывай вертолет. Доставят его в медсанчасть. Там решат, что с ним делать.
Медсанчасть представляла собой медицинское учреждение, где, должно быть, лечат солдат. Думаю, у персонала большой опыт по части травм, поэтому я имитировал амнезию с особой тщательностью, – кто я не знаю, где нахожусь, не понимаю, прошу отвезти меня домой, но где дом представления не имею.
– Как же он уцелел? – спросил один из врачей.
– Думаю, зацепило внешним ободом за одежду, поволокло, танк сразу остановили, иначе бы его намотало на гусеницу. У него ни одного серьезного ранения, только царапины.
Не надо объяснять, почему я не заживлял царапины.
– Что со мной было?
– Не помните?
– Нет. Наверно, я куда-то шел. Потом … потом я лежал на земле, два солдата меня подняли. Смотрю, кругом танки стоял. Что со мной случилось?
– У вас черепно-мозговая травма, вызвавшая временную потерю памяти. Мы вас доставим во Владивосток в краевой госпиталь. Там вас подлечат. Память вернется.
– Доктор, а я не сошел с ума?
– Конечно, нет. Успокойтесь. Это просто потеря памяти в результате травмы головного мозга.
В госпитале меня окружили завидным вниманием. Врачи были предельно вежливы, медсестры быстро прибегали на мой вызов. Я только потом узнал, оказывается, они боялись, вдруг я заявлю, что меня переехал танк и потребую компенсировать моральный ущерб, чтобы обеспечить себя на весь остаток жизни.
Я был в полной изоляции от реальной земной жизни. Но не все было так уж мрачно. Я сблизился с молоденькой медсестрой. Звали ее Светлана. Сначала она строила мне глазки и делала всякие намеки. Во время ее дежурства после отбоя мы подолгу болтали о всяких пустяках, я рассказывал ей пикантные истории, которые придумывал на ходу, беря сюжеты из литературы. Присмотревшись к ней, я решил, что она вполне подходящий объект для получения данных по физиологии человека.
Ночью мы стали уединяться в перевязочной. Обнимались, целовались, снимали друг с друга одежду. Я умело имитировал страсть и легко доводил ее до исступления. Она стонала и сжимала зубами мое плечо, чтобы не закричать. Нарушений можно было не опасаться, – детородные функции были у меня блокированы. Я ждал, когда она затихнет, потеряв сознание от нахлынувших эмоций, укладывал ее на перевязочный стол и приступал к делу. Доставал оборудование из потайного контейнера, встроенного в мое тело, проводил анализы, запускал зонды и заносил данные во встроенную память. Оставалось описать психику и интеллект и закрыть первый пункт задания.
Со связью у меня проблем не было. При госпитале был садик, где мы гуляли. В садике был пруд, – мое спасение. Для связи я пользуюсь нейтринными потоками. Связь надежная, если приемо-передатчиком служит водная среда, и лучше всего для этого подходил
