посему меня совершенно не удивило, когда в назначенный мы, едва продрав глаза, поняли, что думаем об одном и том же: надо срочно бежать к Тарасову. Мы оба чувствовали, что лишь этот человек сумеет помочь нам избавиться друг от друга…
***
В дверь кабинета постучали. Михаил поднялся с кресла и подошел открыть. Ожидавшие в стороне Хранители переглянулись.
***
Отворив дверь, Тарасов сперва несколько секунд в молчаливом удивлении переводил взор с меня на Ребенка и обратно. Видно было, что он теперь каким-то образом тоже замечал Славика и сам был озадачен этим фактом не меньше нашего.
– Так вот, как ты выглядишь, – с улыбкой произнес он наконец. – Ну, здравствуй, Малыш, заходи скорей! – И проследил взглядом за прошмыгнувшим впереди меня Славиком.
– Привет! Да, я такой, – ответил довольный Мальчуган. – А ты меня видишь? Теперь-то ты за меня заступишься, а то вот он, – маленький указательный пальчик устремился в мою сторону, – опять ругается.
– Та-ак, Дитенок снова жалуется на вас, – шутливо обратился ко мне психолог.
– Вы… его…
– Да, представьте себе, я тоже его вижу! – с сияющим взглядом подтвердил он. Подобно контрастному душу, вместе с шоком я испытал неимоверное облегчение: во-первых, я точно не ненормальный, а во-вторых, Тарасов будет непосредственным свидетелем того, что терпеть неуклюжего Шкета просто нереально!
– Знаете, очень интересное ощущение, – сообщил с удовольствием психолог. – Между прочим, зря вы так напрягаетесь!
– Интересное, – проворчал я, бесцеремонно сгоняя с кушетки Славика и ложась сам. – Только не тогда, когда касается вас лично и портит вам нервы.
– Да будет вам, где ж такой замечательный Мальчишечка нервы-то может портить! – умиленно засмеялся Михаил. – А насчет своего – не своего… Скажите, Вячеслав, вы детей любите?
– Детей?.. Ну…
– Ну вот позволили бы вы себе не то, что воплотить в жизнь – даже представить на минуту, будто вы говорите все то, что выслушивает этот бедняжка, – сочувственный взгляд, адресованный Славику, – каждый Божий день, какому-нибудь другому, чужому ребенку или даже своему собственному, будь он у вас?..
– Не-е, – протянул я, – тут случай другой, эти живые, настоящие, да и подсудное дело.
– Так, – изумленно приподнял он бровь. – Значит, по-вашему, «менее реальный» Славик не заслуживает человеческого отношения по сравнению с обычными живыми детишками. А почему вы решили, что он вообще менее реален, чем они?!
– Да нет же, – поспешил я исправить ситуацию, – здесь дело не в том, это ж я, я себя знаю, а это – другие… Даже если это мой, он все равно другой, понимаете…
– Не понимаю, – откровенно произнес Тарасов. – Зачем делать различия между собой и другими людьми? Ведь вы тоже человек!
***
– А сколько я ему это вдалбливал… – вздохнул Светозар.
– Все не так просто, – ответил
