света. Источник водный источает струи вод, наповая, прохлаждая, омывая грязь. Огненный же источник источает лучи света, просвещая, согревая, омывая мрак. Источник водный водному морю начало. Солнце есть глава огненному морю. Но как-де могут сии быть, дабы человек преобразился в солнце? Если сие невозможно, как ибо гласит истина: «Вы есть свет миру, то есть солнце».
О лицемеры! Не по лицу судите, но по сердцу. Ей! Солнце есть источник. Как же не и человек Божий солнцем? Солнце не по лицу, но по источничьей силе есть источник. Так и человек Божий, источающий животворящие струи и лучи божества испущающий, есть солнце не по солнечному лицу, но по сердцу. Всяк есть то, чье сердце в нем: волчье сердце есть истинный волк, хотя лицо человечье; сердце боброво есть бобр, хотя вид волчий; сердце вепрево есть вепрь, хотя вид бобров. Всяк есть то, чье сердце в нем. Но лицемеры бодают рогами упорно. Да будет-де сие так здраво! Однако-де человеку преобразиться в лицо солнцево отнюдь невозможно. Лицо-де и сердце разнь… Право, право судите! И я сужу: отнюдь невозможно. Да и какая польза? Вид бобров не творит волка бобром. О глухие лицелюбцы! Внемлите грому сему: «Плоть ничто же, дух животворит».
И сего ли не знаете, что вид, лицо, плоть, идол есть то же и ничто же? Не знаете ли, что мир сей есть идол поля Деирского? Солнце же истукану сему есть лицо его и златая глава его, и се суета сует! Даниил не кланяется, а Наркисс не любит его. Мир есть улица Мелхолина, блудница вавилонская, бесноватое море, а Даниил и Наркисс в горящих сих адских водах узрели любезную свою милость. Какую? Росоносный источник и истое солнце, как написано: «Пока светит день», то есть солнце. «Где почиваешь? Яви мне вид твой». «О благая мудрость есть человеку, паче же видящим солнце».
Благодарение ибо блаженному Богу. Сия есть неизреченная его милость и власть, сотворившая бесполезное невозможным, возможное полезным. Ныне мой Наркисс преобразится в истое, не в пустое солнце. Вопрос лицемеров: «Что се? Так ли в солнце едином два будут солнца?» Ответ: «А где же ваши уши тогда, когда громчайшею трубою небеса проповедуют: „В солнце положил селение свое“?»
Видите, что во златой главе кумира вашего, мира сего, и в Вавилонской сей печи обитает и субботствует свет наш незаходимый и не ваше мрачное, но наше солнце прославляется следующею трубною песнею: «Источник исходит и напоит всех».
Но оставим, да лицемеры мучаются во огненном своем озере. Сами же с Израилем да прейдем на ту сторону моря, по совету Варухову: «Кто перейдет на ту сторону моря и обретет премудрость? Там рай». Там амурятся все узнавшие себя Наркиссы. Се первый встречает нас возлюбленный Давид, воспевая песнь свою: «В тебе источник живóта. Во свете твоем узрим свет».
Оставайтесь, лицемеры, с наличным вашим солнцем. Мы в дурном вашем солнце обретем новое и прекрасное оное: «Да будет свет!» «Да встанет солнце! И утвердилось солнце».
Се за стеною и за пределами вашими встречает нас, одевшийся светом вашим, как ризою! Се возглашает к нам: «Радуйтесь!» «Дерзайте!
