для статистики в соответствии с вашим диагнозом, – продолжал доктор Розенблатт.
От холода мысли Филомены путались. Кровь в сосудах текла все медленнее, и она начала сильно дрожать. Филомене приходилось буквально выдавливать слова сквозь стучащие зубы. Она знала, какие вопросы ей предстоят. Ее муж и его мать заплатили семейному доктору, чтобы тот поставил диагноз «психосексуальная истерия» и «аморальное сумасшествие». И добрый доктор Розенблатт с удовольствием задавал вопросы на эту тему, копаясь в подробностях.
– Расскажите, как часто вы и лорд Бенчли выполняли супружеские обязанности?
Филомене не хотелось отвечать на подобный вопрос в присутствии свидетелей, и она ответила:
– Я уже говорила вам.
– Да, вы говорили, что вначале муж приходил к вам пять раз в неделю, а потом перестал приходить совсем. Он понял, что вы не можете родить ему ребенка, и стал искать общества других женщин. – Доктор Розенблатт наклонился к ней, пытаясь заглянуть в глаза, но взгляд у нее помутился от холода. – Исключение составляли те случаи, когда вы просили его взять вас силой. Он сказал, что это вызывало в нем отвращение, особенно когда вы просили воплотить ваши гнусные сексуальные фантазии. Разве не так, леди Бенчли?
Филомена почувствовала, что даже в ледяной ванне она горит от стыда.
– Он лгал… Я… никогда… не хотела ничего такого.
Холод добрался до груди, и у нее перехватило дыхание.
– Я предупредил вас, что только правда поможет вам освободиться из вашего нынешнего состояния, – напомнил доктор Розенблатт.
Правда? Правда состояла в том, что муж был таким же садистом, как и доктор. Гордон Сент-Винсент старался найти в человеке слабое место и заставить его страдать. Найти то, чего человек действительно боялся, что в себе ненавидел. А найдя, использовал информацию себе на пользу.
Ад в семье Сент-Винсент разворачивался постепенно. Очень скоро, когда Гордон понял, что добился своего и его издевательства больше не задевали жену, он стал прибегать к насилию. Поступки, за которые другого человека посадили бы в тюрьму, соверши он их на улице, считались вполне допустимыми, если они совершались по отношению к жене.
Что такое четверть часа? Просто ничего, песчинка на бесконечном песчаном пляже. Но когда находишься в ледяной ванне, эта четверть превращается в бесконечность, уходящую все дальше от теплых лучей солнца. И остается только холод, только белая-белая комната и страдание.
Филомена потеряла способность видеть стрелки на часах. Суставы окаменели, а мускулы свело такой страшной судорогой и болью, что она невольно издала истошный крик.
Господи, она ведет себя как сумасшедшая! Руки свело под странным углом по отношению к груди, спина изгибается в конвульсиях. Сердце бьется все медленнее и с перебоями.
Она устала, так устала!
И тут ее вынули из ванны, схватив за локти, которые так окаменели, что выдержали вес ее тела. Филомена настолько замерзла, что сама превратилась в лед.
