Ты не женился еще? – поинтересовалась Рита.
– Если б женился, позвал бы, – усмехнулся Гриша.
– А чего? У тебя ж была девчонка. Оля, кажется...
– Оксана. Она учится в Москве, ей не до женитьбы. Успеем, короче.
Щелкнул замок, в квартиру влетел наконец Валька.
– О, наше светило явилось! – воскликнул он и тут же переключился на супругу: – Ты еще сидишь? Одевайся быстро, люди ведь ждут!
Ритка поднялась, ушла в комнату.
– Извини, Гриша, уезжаем, – проговорил Валек, перетаскивая в прихожую какие-то тюки из кладовки. – Поможешь донести до лифта? Ты чего пришел, хотел чего-то?
– Да, хотел поговорить, – сказал Гриша, не понимая, чем Валек занят больше – гостем или тюками.
– Чего у тебя?
– Валек, я влетел на деньги. Поцарапал чужой «Опель», теперь требуют оплатить всю машину.
– Так, и что? – Валек даже остановился и посмотрел с опасением – не попросит ли Гриша взаймы.
– Да ничего... Хотел спросить, как поступать мне. Ты с разным народом знаешься и... Ну, в общем, что может быть теперь? Что делать?
– Ну, наверно, надо платить. А дорогая машина?
– Не очень, но просят за нее дорого. А платить мне нечем, ты знаешь.
– Тут надо думать, Гриша. Выкручиваться как-то. Если долгов навешали, лучше не шутить. Ну что, поможешь донести?
Григорий вздохнул с досадой, подхватил пару тюков и вынес в коридор. Валек начал закидывать их в лифт. Потом пришлось внизу переносить их из лифта в машину. Ритка, уже одетая, сидела на переднем сиденье и мусолила свои семечки, независимо поглядывая по сторонам.
– Гриша, извини, надо ехать, – проговорил Валек, плюхаясь за руль. – Опаздываем. Заходи, пивка попьем.
– Да какое, к черту, пивко... – простонал Григорий, но его уже никто не слышал.
Он проводил взглядом машину и направился к остановке. «Нам отказали в помощи, нас не угостили даже чаем, с нами отказались разговаривать, – подвел он итог. – Что ж, пить здесь пивко мне уже не хочется».
Он медленно пошел к остановке. Люди струились по тротуару, глядя исключительно в себя. Ветер бил и рвал их, снежные крупинки отскакивали от кожи, но они шли – неумолимо и однообразно, как заколдованные бронзовые статуи.
Григорий подумал, что с каждым годом люди становятся все тверже. Случайное прикосновение в толпе – как удар камнем о камень. Он и сам превратился в ходячую статую, никому не интересную. И никто, кроме него, не знал, что под бронзовой оболочкой разъедает нутро ядовитая кислота.
В пятницу вечером Кича и Ганс, как водилось, заехали к Мустафе. Он жил в собственном двухэтажном особнячке, который поставил назло общественному мнению в многоэтажном квартале недалеко от центра. Умные люди не советовали этого делать. Дескать, случись что в стране, и народный гнев обрушится из серых пятиэтажек на этот симпатичный дом из красного кирпича. Но Мустафа никого не послушал. Одни говорили – дурак, другие – смелый мужик.
Мустафа
