дому. Там, прямо во дворе, уже суетились женщины – накрывали стол. Порфирия усадили на почётное место и стали угощать вином, но Порфирий отказался, попросив просто виноградного сока. Ему дали сока, накормили и стали ждать его рассказа. Порфирий поблагодарил радушных сельчан и начал свой рассказ.
Утром около дома, где ночевал Порфирий, уже стояла толпа людей, ждавших его пробуждения. Порфирий понял, что это больные, которые хотят, чтобы он их принял. Целый день к нему шли люди, и он всех их принимал и давал советы – как быть здоровыми.
На следующее утро он пошёл обратно в горы, надо было возвращаться. И всю дорогу до самых гор, за ним бежали мальчишки и кричали:
Бог, Бог – приходи ещё!
Порфирий шёл и улыбался с чувством выполненного долга. Он сделал то, что должен был сделать.
Злоключения
Я обратился со своим письмом к секретарю Кировоградской области – он распорядитель, чтобы он в моей идее помог. Люди прослышали про такого Учителя. Мне люди пишут со всех сторон письма, создают очередь не десятками, а сотнями для того, чтобы я по их просьбе приехал и не как врач или знахарь.
От моего эксперимента человек делается здоровым, делается из нетрудоспособного в трудоспособного. Здесь деньги не надо, нужна истина – верить своей душе, сердцу.
11 марта 1963 года я поехал туда, где меня знают, как Учителя – это Бобринский район Кировоградской области. Туда врачи приезжали, проверяли меня, я с ними делился своим опытом практическим на людях.
Я от людей не отвернулся и не огородился неправдою. Учитель не выбирает людей – у него учение одно перед всеми. Меня люди просили и умоляли, чтобы я их принимал. Они стояли кучечкою, слушали меня. Я им вроде лекции прочитал, чтобы они знали, кто их и для чего принимал.
Я напрасно их принял: в результате всего этого вышли меня судить эти люди. Меня схватили блюстители милиции и в психприёмник в Знаменке в воши бросили.
В Знаменку, в КПЗ, приезжает ко мне начальник Бобринецкой районной милиции, прокурор области Скрипко и областной начальник, генерал милиции – трое их. Они решили посадить меня, их была такая воля над моим телом.
Я попадаю в Кировоградскую тюрьму, меня встречают, как больного человека. Они окружили меня политическим режимом. Мне маленечкая есть льгота в режиме, я с врачами в дружбе, но в тюрьме есть экспертиза – она находится в Одессе, при институте есть изолятор №14.
Я туда конвоировался через одесскую тюрьму, где меня побрили, постригли и передали меня на переделку врачу Алле Павловне Криницкой – заведующей 14-м отделением совсем не гражданской больницы.
Оно отдельно окружено милицией, и не допускается никто, кроме самого профессора – он же директор института. Алла Павловна в своей больнице со своим умным персоналом продержала меня 35 дней как здорового человека, одна из всех признала и сказала,
