лишь пустое место, за которым никто не будет сидеть.
Эту жесткую правду она сказала тихо, сухо, так что пошутить или порадовать её хорошими новостями стало просто невозможно. Я сидел с ней тогда на подоконнике. В дальнем крыле школы. Там где редко кто-нибудь бывает, так как там находился кабинет информатики, а занятия по ней шли достаточно редко.
Я помню, что я взял её зачем-то за руку и попытался согреть, но это мало помогало. А ещё у меня в голове почему-то возник образ синицы, которая толкает головой сбитую самку. Все это было настолько глупо и странно, но руку она не вытащила, а лишь улыбнулась и погладила меня по щеке. Мне показалось, что она вот-вот меня поцелует и в такой неуместный момент я пойму, что да, я победил – она первая пошла на поцелуй. Но она не поцеловала, она лишь долго смотрела мне в глаза всё таким же далеким, загадочным взглядом.
А потом она начала таять. Простите, но я не могу найти других слов для этого явления. Именно так и можно назвать этот процесс. В результате которого она становилась все бледнее и бледнее.
Бороться? Стараться подбадривать? О да, я делал это, а ещё я спросил, почему она не уедет и не постарается провести последние несколько месяцев за границей. На что получил вполне закономерный ответ: «У меня нет стольких денег, к тому же мне здесь очень нравиться. А школа? Ну должна же я чем-то заниматься». И снова эта снисходительная улыбка, которая пробивала меня насквозь.
Знаете, я даже крепко подрался на этой почве со своим другом, который, в общем-то, ничего плохого о Юле-то и не сказал. Скажу честно, мне стало от этого легче, так как меня посадили под домашний арест. Отсидев дома неделю, я вышел отдохнувший, ведь я крепко сдал от всей этой истории с болезнью. Мне даже стало казаться, что всё это странная выдумка.
И лишь когда в день моего возвращения она не пришла, я понял, что опоздал. Вместо привычной, гордой, пусть и слегка надломанной независимой девушки, я увидел пустое место и взгляды, старательно меня избегающие. Разве что друг похлопал меня по плечу, тот самый, с которым я совсем недавно подрался.
Напоследок хотелось бы добавить, что до сегодняшнего дня я постоянно задаюсь двумя вопросами: знала ли она, что не доживет до того момента как я выйду на учебу и почему так и не поцеловала меня?
Башня
Памяти Ганса Христиана Андерсена
Часть первая
Пролог
Мать смотрела на дочь со странным ощущением тревоги. Словно бы ощущала её будущее, пропитанное смертельной опасностью и ужасами, которые обязательно должны случиться с ней. И это было не зря.
Жанна родилась уродливой. Непропорционально большая голова, кривые ноги, маленький перекошенный рот. Лекарь сказал, что она будет недоразвитой, но материнское сердце подсказывало, что это не так, что всё, над чем успели посмеяться злые боги –
