Никто не хочет помирать. А молодой генерал мигом спрыгнул с коня, шпагу наголо – и в огонь! Только крикнуть успел:
– Бог мой, вперёд! Делай, как я!
За ним, по одному – ротные командиры, солдаты, а следом обозники, мешки на морды лошадям накинув. Все прошли. За последней повозкой брёвна рухнули вниз. Только к тому времени полк уже разбил французов, взяв половину в плен.
Донеслось до фельдмаршала Суворова мигом. Командующий армией вызвал шефа Апшеронского полка к себе и сказал сурово:
– За смелость хвалю, а бравады лишней не надобно, тебе ещё долго России служить!
Но в реляциях сына своего боевого товарища не забыл – первые ордена на мундире Милорадовича-младшего засверкали. И бывало в том походе (да и в Итальянском тоже), что отправлял генерала на помощь другим полкам, не раз так бывало.
Когда русскому отряду предстояло под неприятельским огнём переправиться через реку Верону, Михаил Милорадович прибыл из ставки в парадном мундире, при орденах. Выехал вперёд. Адъютант предупредил:
– Неприятель целит в вас!
– Бог мой! Поглядим, умеют ли они стрелять.
И поскакал к реке, крича пехоте:
– Делай, как я! Не отставай!
И солдаты пошли за ним. Настоящие храбрецы в огне не горят и в воде не тонут. Словно тридцать три богатыря, все красавцы удалые, великаны молодые из воды вышли, на штыки взяли неприятеля и обратили в бегство.
Адъютанта того ранило. Лошадь под Милорадовичем убило. А у него – ни царапины. В другом сражении под ним убило три лошади. Он словно на себя огонь вызывал, сверкая золотыми эполетами на мундире.
Как-то окопался полк в обороне. Откуда ни возьмись – французы, туча тучей. Похоже, не отбиться. Поскакал вдоль траншеи, каждому солдату в душу заглянул:
– Их много больше! Не осилим, братцы! Всех сомнут, поколют! Надо в контратаку идти! Давайте, чудо-богатыри! Бог мой, пошли-и-и-и!
И сам соскочил с лошади, саблю из ножен вынул, пошёл, не оглядываясь, обгоняемый чудо-богатырями. Смелого пуля боится, смелого штык не берёт. А французу смелости не хватило, испугался, повернул…
А потом был знаменитый переход через перевал Сен-Готард. Перед отвесными скалами войско встало, отказалось идти дальше. Да и куда идти? Не исполнить приказ Суворова – помилуйте, да возможно ли такое?! Семидесятилетний худой старик молча смотрел на своих солдат. Потом взял лопату и начал ковырять каменистую землю:
– Здесь похороните меня, вы более не дети мои, и я более не отец вам!
Растроганные солдаты бросились к фельдмаршалу, отняли лопату:
– Веди нас, отец родной! Посмотрите ещё раз на картину «Переход Суворова через Альпы». В самом центре этого большого полотна – солдат улыбается! Всем страшно, а он улыбается во весь рот. Суриков писал картину к столетию Итальянского похода. Никого из участников тех сражений уже не было
