style="font-size:15px;"> Я был командиром роты связи танкового полка, старшим лейтенантом. Мы постоянно находились на полигоне. В один из дней, причем день был не по-осеннему жаркий, меня вызвали «на центральную вышку», – вызвал командир полка – а там находился начальник отдела кадров дивизии, который мне сказал примерно следующее: собирайся, тебя в Слониме, в штабе дивизии ждет командующий армией, генерал Вариченко. Я спросил, с чем это связано. Мне ответили, что все объяснят там. Второй вопрос, который я задал, был такой: можно ли мне хотя бы привести себя в порядок? Я-то был в х/б – обычном пропыленном хлопчатобумажном обмундировании, в яловых сапогах. Тем более, мы находились на полигоне около полутора месяцев безвылазно, так я даже не подстригался все это время. Не мог же я в таком виде показаться на глаза командующему армией! Но мне ответили, что это не имеет значения, садись в машину, и поехали.
Приехали в Слоним. Командующий в это время находился на обеде, в офицерской столовой, в отдельном кабинете. Мы вошли – командующий сидел за столом, обедал, китель висел на спинке стула рядом с ним. Не деловой вид, человек за обедом расслабился. Естественно, он нас обоих тут же выгнал, сказал, чтобы мы вошли через пять минут, и выговорил начальнику отдела кадров все, что он думает о подобных вторжениях. Начальник отдела кадров вышел – и лица на нем, что называется, не было.
Когда мы вошли через пять минут, тарелки были убраны, командующий был одет по форме, как полагается. Усадил меня, спросил, как идет служба. А моя рота как раз только что сдала осеннюю проверку, 99 % солдат у меня на «отлично» отстрелялось, все предмет, по сути, сдали на «отлично». Даже это командующему докладывалось. На то, что моя рота стала такой образцовой, были свои причины: танкисты сдавали стрельбу из танка, а результаты стрельб полка из стрелкового оружия засчитывалась по показателям разведроты и роты связи – и комполка все боеприпасы для стрелкового оружия выдавал нам. Естественно, мы каждый день тренировались, и при таком количестве боеприпасов обучить солдат было несложно. В конце беседы командующий спросил: как ты смотришь на то, чтобы поехать и испытать себя в боевой обстановке? На что я ответил, что, собственно, для этого и учился, поэтому готов. Это действительно было так. Не потому, что сейчас мне хочется сказать высокие слова, а потому что мы так были воспитаны, и все к этому готовились – что придется воевать.
Командующий мне тогда сказал: поезжай в полк, особенно ни с кем не делись, жди, когда тебя вызовут в Москву на собеседование. На этом наша беседа и закончилась. Хотя Ангола тогда еще и не получила независимости, уже готовилась почва для того, чтобы туда сразу же могли поехать наши советники и специалисты.
После этого наступила тишина. Когда я приехал в полк, там почему-то уже все знали, что меня отправляют куда-то в жаркую страну, в Африку, хоть информация и была вроде строго секретной.
Потом, на празднике 7 ноября, я познакомился со своей будущей женой. Дело у нас шло к свадьбе, мы подали заявления в ЗАГС, и 27 декабря у нас должна была быть свадьба. Я позвонил начальнику отдела кадров дивизии,
