взял из рук Мирославы письмо и вышел.
– Скажите, Элен, – Мирослава посмотрела на напряжённое лицо клиентки, – в «Дубравушке» дела идут хорошо?
– Превосходно! – Элен преобразилась, как по волшебству, её глаза заблестели, губы тронула счастливая улыбка, черты лица приобрели мягкость удовлетворённого жизнью человека.
– Вы не можете представить, как много значит для меня салон!– голос Элен звенел от гордости за своё детище.
– Расскажите, – тихо попросила Мирослава.
– Почему-то многие считают, что женщина хочет быть красивой для мужчины, – произнесла Элен.
– Да… Пожалуй, бытует такое мнение, – согласилась Мирослава.
– Ну, так вот, – с воодушевлением произнесла Элен, – я считаю это унизительным. Женщина должна, просто обязана быть самодостаточной. И заботиться о своей внешности в первую очередь для того, чтобы чувствовать себя комфортно, нравиться себе самой! Можно чуть-чуть изменить оттенок волос так, что ни муж, ни любовник и не заметят этой перемены. Лишь сама женщина будет наслаждаться ощущением новизны неуловимой для других глаз.
Мирославе казалось, что Элен буквально светится от переполняющего её внутреннего света. Было видно, что она на самом деле искренне любит своё дело. Но как оказалось, для счастья человеку одной только работы мало…
– Приходите к нам в «Дубравушку», – сказала Максимова детективу, – и вы сами во всём убедитесь.
– Спасибо, – отозвалась Мирослава, – загляну непременно.
В кабинет вернулся Морис с копией и оригиналом письма в руках.
– Копию я оставлю себе, – сказала Мирослава, – а вам мы выдадим расписку.
– Не надо, – отмахнулась Элен.
– Извините, но так положено, – холодно заметил Морис и вручил клиентке расписку.
– Ну, что ж, – обронила Элен, взяла протянутый листок, бросила его в сумочку, куда перед этим небрежно бросила оригинал письма, кивнула на прощанье и вышла.
– Серьёзное дело? – спросил Морис, когда за клиенткой закрылась дверь.
– Пока не знаю, – ответила Мирослава задумчиво, – но честно говоря, оно мне не очень нравится.
– Босс, – улыбнулся Морис, – я не перестаю вам удивляться.
– Даже так? – усмехнулась Мирослава.
И вдруг спросила, – Морис! А какие глаза у твоей матери?
– Что?! – растерялся Морис от неожиданности, ну… Это трудно сказать… так сразу…
– Почему? – Мирослава посмотрела ему в лицо.
– Они, как море, – вздохнул Морис и уточнил, – Балтийское море. Когда мама счастлива, то глаза у неё голубые-голубые, когда смеётся, они сверкают искрами точно море бликами солнца. Когда грустит, они серые или голубовато-серые. А когда сердится, – Морис почему-то улыбнулся, – свинцовые, того и гляди Нептун трезубцем огреет.
Мирослава тоже улыбнулась, глядя на него, – ты романтик.
– Возможно.
– И глаза у тебя точь-в-точь
