что ль, помочь надо? – спросил Сидоров и видно было, что его распирает от гордости. Он только и слышал всю жизнь: Сидоров такой, Сидоров сякой, Сидоров горе луковое, "Сидоров, ты что опять натворил?". А тут, видали – Сидоров, помоги! Не могут, значит, без Сидорова обойтись. Вот так-то!
– Мне, – кивнул Егорка.
– Постой, а это не ты ли тогда за меня в больнице получил? Ну когда Тамара тебе мой укол засандалила?
– Я, – подтвердил Егорка.
– Так это, брат, другое дело, – почему-то обрадовался Сидоров. – Это ж теперь дело чести.
Егорка поразился, что у Сидорова есть свой кодекс чести, но промолчал, чтобы не обидеть.
– Так тебе, значит, надо, чтобы тебя отсюда выпихнули на свободу?
– Надо, – подтвердил Егорка.
Вмешательство Сидорова ничего хорошего не сулило. Как тогда сказала про Сидорова Фросина крёстная мама Маруся? "Стихийное бедствие ходячее"? Или это Фросина бабушка сказала? И как этот человек-бедствие будет Егорку спасать? Медпункт подожжёт или доктора Медуницыну похитит? Ох, не стоило с Сидоровым связываться! Но показавшаяся в окошке Фрося показала ему ладонь, не волнуйся, мол, всё в порядке.
– Погоди, – сказал Сидоров. – Подумать надо.
И снова исчез за окном.
"Подумать?! А Маруся говорила, что Сидоров не думает, что делает, вот поэтому ему и не везёт". К счастью, Егорка этого не сказал, а Сидоров этого не услышал. Потому что Сидоров считал себя великим непревзойдённым стратегом*. И Марусина характеристика его бы очень возмутила.
Великий стратег Сидоров долго думать не стал. Он отправил Фросю отвлечь доктора Медуницыну, а сам залез в окно медпункта и заявил Егорке: – Давай быстрее, переодевайся!
– Во что? – изумился Егорка. Никакой сумки с вещами в руках у Сидорова не было.
– Как во что? – удивился Сидоров. – Ты в моё, а я в твоё.
И стал стаскивать не очень чистые джинсы и футболку.
– Ну чего стоишь, переодевайся, – поторапливал Сидоров.
– Зачем? – растерялся Егорка.
– Ох, да что ж ты такой медленный-то? Что тут непонятного? Переодевайся, поменяемся: ты станешь мной, а я – тобой.
– Заметят же, – неуверенно сказал Егорка.
– Кто заметит? Взрослые? Не смеши! – усмехнулся Сидоров. – Чужие взрослые в жизни не заметят. Кроссовки, кроссовки давай.
– Держи, – протянул Егорка и натянул Сидоровские кеды. – Слушай, они мне немного большеваты.
– Это ерунда, – отмахнулся Сидоров. – Большие не маленькие, ходить можно. И даже бегать, – со знанием дела добавил он. – А мне вот твои, – он грустно посмотрел на свои ноги, – жмут. Ну ничего, мне всё равно в них лежать.
– А может, не надо? – засомневался Егорка. – Заметят, накажут. И кроссовки тебе давят,
