стихи – почти для песни,Так дайте пороху огня!
Строка и нота будут вместе,
Неважно, если без меня.
Мои стихи – не верх искусства,
Но я надеюсь горячо,
Твоё их не покинет чувство,
Что мне даёт пожить ещё.
Мои стихи – им не на рее
Причудный оборвать полёт,
Зачем они хотят быстрее
Чередовать траву и лёд?!
Мои стихи – всё время в спешке,
Вложить не успеваю впредь
В них то, что можно без усмешки
Другим рассказывать и петь.
Мои стихи – чужие мысли,
Где новый день зеркально чист,
Сначала в воздухе повисли,
Потом осыпались на лист.
4. «Я не приду»
Я опять не приду, хоть во славу династий,
Хоть на чью-то беду, хоть во имя богов.
Я опять не приду, может, даже на счастье,
Хороните вражду, злые вопли рогов!
Пусть уносят меня те железные ветры,
Что летают, звеня, меж других городов.
Пусть уносят меня, отмотав километры,
Что-то вечно храня, к чему я не готов.
Будут рядом со мной незнакомые реки:
Заблестят за спиной, потекут в никуда.
Будут рядом со мной стоять точки на треке,
Где чужою страной напиталась вода.
Так что я не приду, и все демоны ада
Хоть в кошмарном бреду померещитесь мне!
Всё равно не приду, мне и рая не надо,
Я забыл ерунду, я пройду в стороне.
Елена Талленика
Москва
Не может без меня…
души пустоты – гулки… я – выросший бамбук;
поющий ветер – вне, но без меня не может…
мелодию извлек из тростниковой дрожи
как срубят рассказал, потащат на горбу…
он знает наперед… он знает всё с начала,
когда зеленый лист тянулся вверх от тени,
корнями вглубь земли, измученным растеньем,
претерпевая сушь, не нагуляв початок…
как пробивал ладонь и стрельчато, и больно
уснувшему рабу, и поднимал работать,
а зной его губил, кровь не смывая потом,
рубаху отбелив, истлевшую рассольно.
не может без меня, мой ветер неприкаян —
в бамбуковых лесах наверстывает силу,
потерянную там, где ждет трава на силос,
и там, где суходол на голод обрекает…
и я без ветра – дрын… шест, палка, изгородье…
мачете не возьмет – ничем другим не срежешь,
когда он прилетит порывист и небрежен,
я снова зазвучу одной из тех мелодий…
Эта мысль так желанна…
в перевернутом небе ледяное величие гор…
для последних пристанищ Гималаи уже выбирали,
одержимые целью на вершину уходят легко,
подниматься не трудно, если время понять: умираю…
с потревоженных высей скроет сходом лавины – следы,
здесь никто не найдет; к Богу ближе, чем птице парящей,
не сколоченный ящик; не могильщиков
